Екатерина Минибаева - Новая раса

Вход в пещеру был нешироким и низким. Внутри было очень просторно и темно.

– Как же они без света жили? – спросила Катюша.

– Как зимой без тёплых построек – вот это вопрос!

Один включил фонарик.

– Долго светить не могу, он от меня питается. Тут если пройти и чуть спуститься, выходишь к подземному озеру, как раз над ним в скале разлом и солнечный свет проникает внутрь. Непередаваемое зрелище.

– Проводишь?

– Прошу, – сказал он, пропуская её.

Пройдя тёмную часть пещеры, они наткнулись на ещё более узкий лаз, чем на входе. Там достаточно было слегка пригнуть голову, а сейчас пришлось вставать на четвереньки.

Перед ними открылся удивительный вид. Озеро, зеленоватое в лучах проникающего сверху солнца. Вода поразительно прозрачная. Сталактиты и сталагмиты переливались бронзовыми и серебряными оттенками и создавали ощущение какого-то инопланетного места.

Они обошли вокруг озера. Катюша зачерпнула горсть воды и поднесла её ко рту. Вода была холодной, но не пальцы, не зубы не сводила.

– Один, ведь благодаря этому озеру мы живём. Оно дало тогда беглецам возможность выжить.

– Ну, Заряна не беглец была. Для неё это родные места.

– Удивительные места!

– Единственный минус, – сказал Один, откупоривая коктейль, – аномальная зона и влажность высокая. Разряжаюсь быстро.

– Может, вернёмся тогда?

– Успеем. Там за тем камнем на стене… Там записи на языке племени Заряны. И записи Лайноса. Я в прошлый раз не прочёл, не успел, пришлось вернуться к капсуле. Сейчас заряда хватит… Должно хватить.

Он скрылся за камнем. Катюша последовала за ним. Включив программу фото, он начал просматривать наскальные записи. Катя делала тоже самое. Это оказался дневник Лайноса и какие-то непонятные ей заметки, видимо Заряны. Похоже, они подробно описывали каждый день своей жизни здесь. Текста было много. Вся огромная стена была исписана и исчерчена.

– Один, неужели этого нет в сети? – спросила Катюша, глядя на стремительно снижающийся заряд.

– Есть фото нескольких предложений и текст, написанный неизвестно кем. А правдивый ли он, неизвестно, но точно не полный, причём далеко не полный. Ещё мало кто знает, с обратной стороны камня чертежи. Сейчас дочитаю, сдвину.

– А ты откуда знаешь?

– Прочёл только что. Никого ныне не интересует язык древнего дикого племени… А зря.

– Один! 15 процентов осталось.

– Всё, только камушек подвинуть, – он легко сдвинул огромный камень, весивший больше двух тонн.

Под ним и вправду были непонятные чертежи и записи.

Индикатор замигал красным светом, отсчитывая 10, 9…

– Один! – испугалась Катюша.

– Последнее фото, – сказал он. – Теперь бежим!

Пять, четыре, три… При беге индикатор стал отсчитывать отведённые Одину проценты ещё быстрее. Они обежали вокруг озера и направились к лазу.

…Два, один… Они начали пролазить в тёмную часть пещеры. Внезапно Один остановился, переставая подавать признаки жизни. Индикатор мигал: 0%, отсчитывал 60 секунд спящего режима, после которого погаснет и он, и могут начаться необратимые процессы.

Катюша в ужасе протащила его через узкий лаз, и они оказались в полной темноте. Включив слабую подсветку коммуникатора, она определила направление выхода.

– Один, миленький, потерпи, – проговорила она, увидев 25 секунд на индикаторе. Непонятно откуда взялись силы. Взвалив его себе на плечи, спотыкаясь в тусклом свете о камни, потащила его через тёмный зал. Индикатор погас. На преодоление пещеры ушло несколько минут – всё же вес Одина вдвое превышал её собственный.

– Ещё немножко… – успокаивала она себя, понимая, что ещё метров сто придётся нести его по лесу до капсулы.

Выйдя из пещеры вместе с Одином, она чуть не запрыгала от радости. И наверное, запрыгала бы, не будь он таким тяжёлым. ЛА, почувствовав разряд хозяина, подобралась настолько близко, насколько могла. Катюша, приложила к ней руку, и, обращаясь как к живому существу, сказала:

– Пусти, ЛА.

Капсула послушно открыла люк. Катюша втащила Одина внутрь, люк за ними закрылся. Усадив его на место, нашла провод внешнего зарядника, воткнула ему в запястье.

ЛА сказала своим электронным голосом:

– Полный разряд, гиперрежим невозможен, из источников заряда предпочтительна камера восстановления.

– Я же ей пользоваться не умею! – сказала Катюша. Оглядевшись, вскочила и схватила один из трёх оставшихся коктейлей. Запрыгнула к Одину и, усевшись у него на коленях в позе наездницы, стала вливать раствор ему в рот. Индикатор замигал, показывая начавшуюся зарядку, но Один не выходил из спящего режима.

– Значит живой! Ну же, просыпайся! – просила Катюша. Она метнулась за вторым коктейлем. Индикатор показывал уже 5%, но глаза Одина не открывались.

– Пожалуйста, пожалуйста! Ну, нет! Не спи! – Катя чуть не плакала от отчаянья. Вдруг основная программа со строя выйдет.

Обхватив его лицо руками, она уронила голову к нему на плечо, пытаясь собраться с мыслями. «Сообщить на базу? Но ЛА наверняка это уже сделала. Влить третий коктейль? Нет, один надо оставить, мало ли что. Позвонить Рыжей и сделать всё как она скажет? Ну конечно же!» Она едва успела это подумать, как услышала:

– Кэт 3186! Что вы делаете?

– Живой! – обрадовалась Катюша, растирая слёзы по щекам. Потом, поняв вопрос, ответила:

– Вообще-то тебя спасаю, фотограф!

– Ну не рассчитал маленько, – сказал он, улыбаясь и разглядывая её, так и сидящую у него на коленях. – Как ты меня дотащила?

– Быстро, как видишь! – раздражённо ответила Катюша.

Он обнял её и, гладя по растрёпанным волосам, спросил:

– Ну, не злись. Испугалась?

Катюша почувствовала его руки, скользящие по волосам и спине, поняла, что продолжает сидеть на нём. Пытаясь заглушить вспыхнувший внутри огонёк, спросила:

– У-3186, что вы делаете?

– Я не против быть спасённым, – ответил он. – ЛА, автопилот до гаража.

…Прикосновения к этой девушке вызывали волну непонятных пока Одину импульсов. Секс для универсалов возможен был как между собой, так и с людьми. Чем руководствовался Макланус, никто не пытался выяснить по причине полного безразличия к сексу среди большинства универсалов. За 165 лет своего существования Один видел много девушек, не менее красивых, чем Кэт, но никогда он не смотрел на них, как на девушек. Ни к одной не тянуло его так, как к этой. То ли её гордая самодостаточность, то ли любовь к одиночеству, то ли мгновенно вспыхнувшая дружба, так похожая на дружбу с Рыжулей, может надёжность, не раз доказанная ею, а может то, что она была красива какой-то особенной, простой красотой, всё это притягивало Одина с каждым днём всё сильнее. Не привыкнув к непонятным ощущениям, он пытался их как-то осознать и систематизировать, но они нарастали всё быстрее. Сейчас все те минуты и часы, проведённые рядом с Кэт, слились в одной точке, полностью сносили искусственный разум. А может полный разряд подействовал как обычно. Чем Кэт ближе, тем ему спокойнее. И сейчас он лишь стремился к полному спокойствию…