Евгений Фёдоров - Ателис

Вечер памяти Мария решила провести назавтра.

Первым в жилище Грейси прибыл заметно постаревший за несколько дней и без того седой Шульц. За ним последовали вечно багровый Фруко вместе с Эс Каписто, в чьих руках подпрыгивал элегантный зонт-трость. Сорокалетний, вполне годившийся им в сыновья Болс вошёл в зал с камином позже остальных, тучно переваливаясь и поминутно обтирая платком напряжённые щёки. Предложив ему занять за столом последнее пустовавшее место, Мария, держась за деликатность манеры как за сдерживающий стон щит, обратила к собравшимся нездоровое лицо.

– Я благодарю вас, господа! Мы с Беном признательны вам за то, что вы посетили наш дом, хотя я уверена, сейчас вы предпочли бы побыть каждый наедине с собой.

– Миссис Грейси… Мария! – немедленно подлетел к ней Фруко и с жаром сжал бледность её ладоней. – Не сомневайтесь, для нас эта величайшая потеря значит не меньше!

– Благодарю, – подняла тусклые глаза Мария, отчего Фруко сконфузился и, оробело извиняясь всеми телодвижениями, вернулся за стол. – Мы с сыном надеемся, что сегодняшний вечер пройдёт в тёплых воспоминаниях, а не угрюмом молчании. Угощайтесь, господа, прошу вас!

Чуткие к вдовьему сердцу, гости послушались. Очень скоро они взыграли духом, за чередой весёлых и казусных историй о Говарде не позволяя Марии утопать в горе. Бокал за бокалом, на лице её заиграла редкая, чуть болезненная улыбка. Герба едва успевала следить за тем, чтобы фужеры не пустели, суетливо подливая в первую очередь Бену, который, заняв отцовское кресло у камина, потягивал вино и наблюдал за происходящим из-под чёрных вьюнов, покрывавших лоб. Встретившись взглядом с Болсом, он вдруг приподнял бокал, посылая молодому арти тост. Тот не ответил и залпом допил коньяк. Затем поднялся из-за стола и проговорил:

– Прошу меня извинить, господа, я оставлю вас ненадолго.

Бросив на Бена потный, взволнованный взгляд, он вышел. Бен последовал за ним.

На улице только что утих дождь. Болс шумно втянул влажный воздух, и порыв ветра согнал светлые волосы на широкое лицо. Убрав лохматые кудри, арти произнёс:

– Что говорит следователь? Убийство?

– Ты уже в курсе? Да, он приходил.

Болс помолчал.

– Ты ведь понимаешь, что начнётся в городе, если полиция заявит об убийстве? Понимаешь, что это событие чрезвычайное?

– Неслыханное, – лениво потёр мочку уха Бен.

Болс вынул сигару и, сломав две спички подряд, с трудом раскурил её, процедив:

– Зачем мы кормим полицию, если она бессильна в тот редкий момент, когда от неё понадобился толк, – именно так скажут все.

– Не паникуй. Наши следователи знают о раскрытии убийств не больше, чем написано у Достоевского.

– И в учебниках по криминалистике, – заметил Болс.

– Последние из которых – позапрошлого века, – кивнул Бен и убедительно поднял палец. – Улики, Болс. Неопровержимые, прямые улики – вот что имеет значение.

Бен откинулся на дверь, за которой гулко прогремел приступ коллективного смеха.

– Защитная реакция, – усмехнулся он.

Болс тоскливо посмотрел на него и произнёс:

– Завтра в половине третьего, в «Старом каретнике».

– Хорошо.

– Не опаздывай, у меня не будет времени ждать.

Они вернулись в дом, когда хмельной Фруко возбуждённо что-то вкрикивал в гостей, по своему обыкновению активно жестикулируя посреди зала:

– Господа, поймите меня правильно!

– А вы правильно изъяснитесь, – поднял из-за стола насмешливый взгляд Шульц.

– Я ведь не то чтобы настаиваю! Я всего лишь… Я не призываю вас разделять мои взгляды!

– Тогда зачем вы их озвучиваете? – равнодушным тоном произнёс облокотившийся на каминную стену Эс Каписто, чьи помеченные краской манжеты поблёскивали звёздами, отражая огонь.

– Коллеги! Мария! – заметался, ища поддержки, Фруко. – Болс! Как вы вовремя, милый мой! Молю, поддержите старого литератора! Я говорю, что если публичный человек чувствует ответственность за тех, кто к нему прислушивается и почитает его талант, то это прекрасно – честь ему и хвала. Но ведь он совсем не обязан брать на себя этот груз!

– Последнего арти, который думал так же, суд обязал трижды щёлкнуть курком у виска, – заметил Эс Каписто и зашёлся коротким кашлем в кулак.

– Не обязан творец нести ответственность за воспитание чужих ему людей! – горячо продолжал, будто не заметив этой реплики, Фруко. – Это задача исключительно родителей, ведь так? – И он заглянул в глаза Марии, пытаясь найти в них участие.

Она неловко улыбнулась и жестом остановила Гербу, выглянувшую из кухонного коридора с запечатанной бутылкой «Сильванера» в руках. Герба кивнула и вернулась на кухню вместе с вином.

– Это вам-то эти люди – чужие? – пришёл на помощь Марии Шульц, отчего-то как будто оскорблённый словами Фруко. – Коллега, вы, вероятно, теперь во хмелю и забыли, что вы – арти.

Фруко пылко вскинул рыжую руку.

– Арти Шульц, искусство ни в одном из его видов не должно нести воспитательной функции! Я не желаю более формировать ничьи взгляды на бытие и ни на чьё мировоззрение влиять не хочу, понимаете?

– Должно быть, у вас просто кризис, дорогой Фруко, – улыбнулся Шульц. – Вы же за год не написали ни строчки не потому, что груз ответственности придавил вам руки.

– Ваше снисхождение неуместно и оскорбительно, коллега!

– Остыньте, Фруко, окажите милость. Не кипятитесь так, – прервал молчание Болс и положил мясистые ладони на сухие старческие плечи.

То ли под тяжестью рук, то ли вняв уговорам, скандалист умолк и уныло посмотрел на дно высохшего фужера.

Болс усадил его за стол и услужливо выложил перед ним на тарелку солидный кусок жирного, запечённого с розмарином осетра. Фруко принялся вяло ковырять рыбу вилкой.

И в этот момент тишину пронзила трель звонка. Хозяйка отворила дверь, и на пороге возник изнурённого вида человек. Лицо Марии потемнело. Помешкав, она посторонилась, приглашая гостя в зал.

– Позвольте представить… – в неловкой задумчивости обернулась она к гостям.

– Догг, – смущённо шепнул визитёр.

– Позвольте представить, господа! Мистер Догг, следователь полиции.

Вошедшая в зал Герба выронила на ковёр бутылку вина, по счастью оказавшуюся по-прежнему неоткупоренной.

– Догг?! – воскликнул Шульц, помогая девушке поднять «Сильванер» и попутно настаивая жестами, что дальше всё сделает сам. – Это имя, достойное истинного сыщика!

Следователь поклонился присутствующим учтиво и с достоинством.

– Прошу нас извинить, – с видимой неохотой сказала Мария и скрылась в кухне вместе с гостем.

– У вас какая-то срочная новость, мистер Догг? – сухо произнесла она, прикрыв дверь и приглашая гостя садиться.

– Скорее, предвидимая, – уселся следователь и стыдливо поёжился. – Я намерен закрыть дело об убийстве арти Грейси.