Роман Максишко - Павлиний хвост

– Так что же нам тогда предстоит делать? – не унимался Паганель.

– Мы будем заниматься научными разработками в области синтеза исанита, – твердо проговорил профессор и внимательно посмотрел в глаза аспиранту.

– Синтеза? Я не ослышался?

– Да, синтеза.

– Разве это возможно? – Сергей был изумлен. – Мы до сих пор не знаем что такое исанит, как же нам тогда его синтезировать? Как-то страшновато… Даже оторопь берет. А что если у нас ничего не получится.

– Получится. Дорогу осилит идущий, – подбодрил ученика Макарский. – Тем паче, мы ведь не с нуля начинаем. Вы еще не знаете, сколько всего уже сделано на этом поприще. Поверьте пока на слово, коллега, первые результаты уже есть, и они впечатляющи. Исследования клеточной структуры павлиньего хвоста как спутника месторождения исанита показали, что в тканях растения присутствует микроскопические проявления этого минерала. Причем вещество это не привнесено извне, живой организм сам синтезирует его примерно так же, как он выделяет кислород из воды и углекислоты в процессе фотосинтеза. Здесь нам нужен серьезный прорыв. За океаном ведь тоже не дураки сидят, работают так, что аж дым коромыслом. Надо срочно ускорить обороты, и мне нужны толковые помощники. Вы со мной?

Гущин не стал долго размышлять:

– Разумеется, да! – взволнованно вскричал он в ответ.

– Отлично! Детали и формальности обговорим после, а сейчас предлагаю вернуться к нашим милым дамам.

Лев Михайлович осушил бокал и встал из-за стола, намереваясь покинуть кабинет.

– Одну минуточку, профессор, – задержал его Паганель. – Дайте дух перевести. К тому же, у меня есть еще пара вопросов с вашего позволения.

– Ну, давайте ваши вопросы, – благосклонно выдохнул Макарский, возвращаясь в свое рабочее кресло.

– Вы сказали, что Виктор Ефимович предпринимал попытки найти исанит.

– Естественно. Он ведь был в той экспедиции с Вавиловым и Великановым, даже самолично бил шурфы и держал в руках первые найденные шаманские камни.

– А что было дальше?

– Дальше… – Лев Михайлович задумался. – Вернувшись в Москву, он активно помогал Юрию Александровичу в его научно-исследовательской работе и был свидетелем всех достижений и открытий, связанных с исанитом, в частности, его изменяющегося лучепреломления при повороте кристалла на 72 градуса вокруг вертикальной оси: сначала двойного при 18 градусах, как у кристаллов исландского шпата, затем при новом повороте до 36 градусов – тройного, и еще раз двойного при 54 градусах, и наконец снова одинарного при закрытии пятилучевого сектора. Или же взять хотя бы образование спектральных окантовок при аналогичном повороте кристалла вокруг горизонтальной оси, перпендикулярной противоположным граням в центральном поясе десяти треугольников, и изменения его цвета. Все двенадцать вершин икосаэдра лежат по три в четырех параллельных плоскостях, образуя в каждой из них правильный треугольник – эту геометрическую особенность заметили еще древние. Десять вершин икосаэдра лежат в двух параллельных плоскостях, образуя в них два правильных пятиугольника, а остальные две – противоположны друг другу и лежат на двух концах диаметра описанной сферы, перпендикулярного этим плоскостям. И как ни крути кристалл, в каждом направлении оптико-спектральные показатели изменяются! Фантастика!

Исанит поистине оказался чудом анизотропии, которая проявлялась не только в его оптических свойствах, но и в электромагнитных. При низких температурах он демонстрировал аномально высокое электрическое сопротивление, а с ростом температуры сопротивление прогрессивно уменьшалось, превращая идеальный изолятор в прекрасный проводник. Та же катавасия и с магнитными свойствами. При определенных условиях исанит вел себя как классический диамагнетик, однако стоило изменить условия, как он тут же, как по волшебству, становился парамагнетиком. Что там происходит с атомами в узлах его кристаллической решетки, уму непостижимо!

Касательно механических свойств – это вообще отдельная песня. Например, по упругости исанит ближе всего к аморфным веществам, нежели к кристаллам. Однако он менее пластичен, чем сходные по химическому составу кристаллы и, очень тверд – почти девятка по шкале Мооса.

Сотрудники биогеохимической лаборатории, созданной научным руководителем Великанова академиком Виноградовым – в те годы еще профессором, – были на вершине творческого подъема. Они прекрасно понимали, что столкнулись с неизвестным природным феноменом, возможно даже имеющим внеземное происхождение. Во всяком случае, подобные, мягко говоря, экстравагантные идеи время от времени звучали, особенно из уст молодых ученых, таких как тогдашний Ковтун. Юрий Александрович самозабвенно трудился, осознавая всю важность сделанного им открытия. Временами он настолько увлекался, что забывал о еде и сне: мог работать сутками напролет без малейших признаков усталости. Виктор Ефимович рассказывал мне, что когда сотрудники поутру приходили в лабораторию, они нередко заставали шефа в той же позе у микроскопа, в какой оставляли его накануне вечером. О, это было время великих экспериментов! Параллельно шли исследования образцов живых тканей павлиньего хвоста, привезенных из Колумбии, и всякий раз природа удивляла ученых.

А потом Великанова арестовали, все рабочие материалы конфисковали, публикации изъяли, а самого Юрия Александровича… Ну, вы знаете…

Ассистент Ковтун тогда сам чудом избежал той же участи – молодого ученого спасла его юность, неосведомленность и то, что он в это время находился в долгой командировке в Мезени, куда и не добраться никак, разве только по зимнику, а вертолетов в ту пору еще не было. К изучению исанита он смог вернуться лишь после войны, уже став профессором. Вот тогда-то, на волне подъема, обусловленного политическим адреналином от создания атомного оружия, и были открыты самые главные свойства минерала. Тогда же, еще при жизни Сталина, была организована большая поисковая экспедиция в Южную Америку, замаскированная под консультирование при крупномасштабном геологическом картировании по приглашению правительств Колумбии, Бразилии и Венесуэлы. Естественно, руководителем всех работ был назначен Виктор Ефимович как ближайший ученик профессора Великанова. Однако в Колумбии на точках, описанных еще во время первой экспедиции, к тому времени уже орудовали американцы, вдобавок вся обширная территория вокруг месторождения вдруг оказалась частной собственностью какого-то колумбийского магната по имени дон Педро, и советским геологам напрочь запретили даже на 10 миль приближаться к заветному плато, где впервые были обнаружены и заросли павлиньего хвоста, и голубые кристаллы.