Питер Уоттс - Огнепад: Ложная слепота. Зеро. Боги насекомых. Полковник. Эхопраксия

Она подхватила ближайшее кресло, опустилась в него и подняла руки, будто собралась дирижировать. Ее пальцы метались в воздухе, играя на виртуальных иконках; губы и челюсть подергивались от непроизнесенных команд. Я подключился к ее каналу и увидел, как сигналы чужаков обрастают текстом:

«„Роршах“ вызывает судно, приближающееся с азимута 116°, склонение 23° сообщ.: «Привет, „Тезей“».

«„Роршах„вызывает судно, приближающееся с азимута 116°, склонение 23° сообщ.: «Привет, „Тезей“».

«„Роршах“ вызывает судно, приближа…»

Она расшифровала чертов сигнал. Уже! И даже ответила:

«Тезей» – «Роршаху»: «Привет, „Роршах“».

«Привет, „Тезей“. Добро пожаловать в наши края».

Она расколола его меньше, чем за три минуты. Или, вернее, они раскололи его меньше, чем за три минуты: четыре расщепленных личности, полностью независимых друг от друга, и несколько дюжин подсознательных семиотических модулей; все – действующие параллельно и высеченные с дивной ловкостью из одного куска серого вещества. Я даже стал понимать, почему кто-то сознательно идет на такое насилие над собственным рассудком. Какие результаты! До этого момента я не был уверен, что согласился бы на подобное даже ради спасения собственной жизни.

«Просим разрешения на сближение» , – отправила сообщение Банда четырех. Просто и открыто: только факты и данные, больше ничего, как можно меньше места для двусмысленности и недопонимания. Причудливые концепции, вроде «мы пришли с миром», подождут. Первый контакт – не время для культурного обмена.

«Вам стоит держаться подальше. Серьезно. Это опасное место».

Это привлекло внимание. Бейтс и Шпиндель после минутного колебания выглянули из своих рабочих пространств в виртуальность Джеймс.

«Запрашиваем данные о характере опасности» , – отправила сообщение Банда. Мы по-прежнему держались конкретных тем.

«Слишком близко и опасно для вас, трудности на низких орбитах».

«Просим информацию по трудностям на низких орбитах».

«Обстановка летальная. Метеориты и радиация. Как хотите. Я справляюсь, но нам так нравится».

«Нам известно о метеоритной угрозе. Мы оснащены средствами защиты против радиации. Просим информацию о других опасностях».

Не удовлетворившись переводом, я решил посмотреть на оригинал. Судя по цветовой кодировке, «Тезей» преобразовал часть входящих сигналов в звуковые волны. Значит, голосовая связь. Они с нами разговаривали! Под бегущими символами таились нагие звуки инопланетной речи.

Конечно, я не устоял.

– Между друзьями – сколько угодно. Вы тут из-за праздника?

Английский. Мужской голос. Старческий.

– Мы – исследователи, – ответила Банда, хотя голос принадлежал «Тезею». – Должны установить диалог с существами, направившими объекты в околосолнечное пространство.

– Первый контакт – подходящая причина для праздника.

Я дважды проверил источник информации. Нет, это был не перевод. Я слышал реальный, необработанный сигнал, исходящий с… «Роршаха», как оно себя называло. Во всяком случае, часть передачи, поскольку луч содержал и другие, неакустические, элементы. Я проглядывал, какие именно, когда Джеймс заговорила:

– Запрашиваем информацию о вашем празднике. Стандартный межкорабельный протокол установления связи.

– Вам интересно? – теперь голос стал сильнее, моложе.

– Да.

– Правда?

– Да, – терпеливо повторила Банда.

– Кто ты? Мимолетное колебание.

– Говорит «Тезей».

– Это я знаю, исходник, – теперь по-китайски. – Кто ты? – голос не изменил тональность, но каким-то образом стал неуловимо жестче.

– Говорит Сьюзен Джеймс. Я…

– Тебе здесь не понравится, Сьюзен. Все дело в фетишистских религиозных верованиях. Тут проводят опасные ритуалы.

Джеймс пожевала губу.

– Просим разъяснений. Ритуалы представляют для нас опасность?

– Безусловно, могут.

– Просим разъяснений. Опасны ритуалы или среда на низких орбитах?

– Среда нарушений. Следует быть внимательнее, Сьюзен. Невнимательность подразумевает безразличие, – передал «Роршах». И миг спустя добавил: – Или неуважение.

У нас оставалось четыре часа, прежде чем Большой Бен заслонит объект. Четыре часа непрерывного, безостановочного общения, оказавшегося гораздо проще, чем мы предполагали. Оно говорило на земном языке и регулярно выражало вежливую озабоченность нашим благополучием. И все же, несмотря на бойкую речь, практически ничего о себе не рассказало. За четыре часа объект умудрился не дать прямого ответа ни на один вопрос ни по одной теме, если не считать крайнее нежелание вступать с нами в тесный контакт. К моменту, когда наступило затмение, мы так и не выяснили почему.

В середине разговора на палубу свалился Сарасти. Его ноги не касались лестницы. Вампир протянул руку и вцепился в поручень, чтобы избежать падения; слегка пошатнулся. Если бы такой трюк вздумал провернуть я, закончил бы плачевно, летал бы по отсеку, как галька в бетономешалке.

Он же замер статуей до конца сеанса связи. Лицо каменное, глаза скрыты за обсидиановым забралом очков. Когда сигнал с «Роршаха» оборвался на полу фразе, вампир жестом созвал нас к общему столу.

– Оно разговаривает, – произнес он.

Джеймс кивнула:

– Объект практически не дает нам информации, лишь просит держаться на расстоянии. До сих пор голос принадлежал взрослому мужчине, хотя его возраст несколько раз менялся.

Это Сарасти и сам слышал.

– Структура сигнала?

– Межкорабельные протоколы выполнены идеально. Словарный запас объекта довольно обширный, такой не реконструируешь, подслушав стандартный пилотский треп за несколько рейсов. Скорее всего, они отслеживают весь наш внутрисистемный трафик – я бы сказала, в течение нескольких лет. С другой стороны, наблюдая за средствами массовой информации, они могли бы накопить словарный запас побольше. Поэтому, вероятно, прибыли к нам уже после эпохи радиовещания.

– Насколько уверенно они пользуются нашим языком?

– Владеют грамматикой, строят фразы, поддерживают внутритекстовую зависимость. Глубина рекурсии по Хомскому [32] Согласно теории Ноама Хомского, ключевым отличием языка («дара речи» в узком понимании) от всех других форм коммуникации является рекурсия – способность формулировать высказывания, включающие самих себя. Глубина рекурсии – количество вложенных друг в друга рекурсивных высказываний. – не меньше четырех, и я не вижу причин, по которым она не может стать еще больше при продолжительном контакте. Они не попугаи, Юкка, знают правила. Взять хотя бы имя…

– «Роршах», – пробормотала Бейтс, под хруст костяшек стискивая свой любимый мячик. – Интересный выбор.