Диана Шарапова - По-марсиански

– Я тебе говорила.

– А делать с ним что? А? Что предложишь?

– Может у него не все дома, тогда вызвать скорую помощь!

– А вдруг нет? В тюрьму, а?

– Только не в больницу! – глухо сказал Ма.

– Тогда в тюрьму! – резко выкрикнул Цинь.

– Вызовем частного врача прямо сюда? – предложила Настя.

– Кстати, есть тут одна коммерческая клиника, соблюдающая тайны клиентов за хорошие деньги. Найду в айфоне. Ага, так они и доедут быстро: через каких—то сорок минут. – Цинь нашёл номер и вызвал бригаду по адресу соседнего дома. Внутри клиники их вдвоём отвели к психиатру, а Ма положили в отдельную палату под наблюдением.

– Видите ли, мы считаем, что в подобных ситуациях помощь нужна не только пациентам, но и их близким. Возможно, своим поведением они невольно провоцируют психически нездоровых людей на агрессивные действия. Ну и картина поведения пациента становится яснее.

– Ему нужна особая помощь, это киноактёр, вероятно, вам неизвестно, насколько он знаменит.

– Совсем не важно, кто он. Мы строим наш бизнес на том, что люди желают сохранить втайне психические отклонения свои и своих близких.

– В конце концов, в случае несоблюдения нашего соглашения, вам придётся выложить солидную компенсацию. Проблема в том, что парень патологически ревнив. Ну и в целом, очень любит приключения и сочиняет их себе сам, если окажется, что наступило затишье. К какому типу личности вы бы отнесли такого?

– Возможно, вы сочтёте это неэтичным, но я считаю, что пациенты в особом состоянии имеют искажённое непредсказуемое эго, которое уже нельзя назвать личностью. —

– Он очень любит кошек. Сладости. И комиксы.

– А как бы вы охарактеризовали ваши отношения? И почему так случилось, что его доставили сюда связанным ремнём?

– Этот момент давайте пока опустим.

– Что ж. Мы проведём стандартные исследования. Вы не расположены откровенничать.

Они ушли домой, оставив «взрывателя» в больнице, а вы спрашиваете себя, наверное, почему сейчас мои «зелёные человечки» дали случиться тому, о чём вы прочли выше? На самом деле именно об этой опасности мы и думали, когда решили вмешаться в отношения двух ярких актёров с далеко не уравновешенными характерами. Помните, как попал в наше поле зрения Ма Кун? Да, он был вытащен со дна реки. Мы поставили многоточие вместо траурной одной точки. Но ход событий не изменил направление, разум и воспитание вели его в одну сторону. Но что-то заставляло эмоции одерживать победу над ними. Эту тайну он нёс в себе, никто из близких ему людей не знал о том, насколько глубоко вода попала в лёгкие, как сильно колотилось сердце. Хорошо, что психиатр ничего не узнал о суициде. Но ком боли стал расти прорываться в виде приступов агрессии. Почему хорошо? Суицид для профессионалов это чёткий сигнал об опасности пациента для себя и окружающих. Для нас же это критическая точка развития определённых процессов внутри личности. Может так оказаться, что с неё начнётся новое перерождённое существо на месте безжизненной и слабовольной тени. И поэтому нужно дать шанс, ещё один, вместо изоляции, успокаивающих препаратов и всех помоев, что может вылить современное общество на будущего или несостоявшегося самоубийцу. Знали ли мы о взрывном устройстве? Я ведь сказал вам выше об особом типе личности Ма Куна? Нет, не знали. Всегда в рукопашной схватке побеждал Джозеф, поэтому и здесь можно было надеяться на такой исход.

Но ситуацию спас случай: Настя относилась к «аудиалам», то есть остро воспринимала резкие раздражающие звуки.

– Телефон. – Произнесла Настя в два ночи.

– Что? – проснулся Джозеф, протирая правый глаз.

– Телефон звонит. Номер с кодом города.

– Он что сбежал? – Джозеф нажал кнопку для принятия вызова.

– Ты не можешь оставить меня здесь одного. Они колют мне какую—то гадость, и утро наступает через пятнадцать минут.

– Ма, ты, где находишься?

– В коридоре у входной двери.

– Если ты выйдешь на улицу, то вызовут полицию, ты понимаешь? —

– Но мне страшно одному.

– Я приеду, жди.

Новый звонок раздался на четвёртый день, когда могучий организм отдохнул и перестал реагировать на снотворное.

– Знаете что? Он очень опасный пациент. Вы должны заплатить за причинённый ущерб.

– Ага, вижу. Дверь, стена, столик, набитая морда охранника, моральный ущерб медсестре и всему персоналу?

– Не шутите так. Мы вкололи ему особый состав из нескольких препаратов. И прикрутили ремнями. К нему сейчас нельзя.

– Мне можно. Он меня слушается. – Солгал Цинь. – На какое время рассчитан препарат?

– На шесть часов.

– Я буду через четыре часа. Вот моя кредитка, давайте снимем необходимые средства. – В оставшееся время Цинь отправился в ближайший стриптиз—клуб. Это был проверенный способ снятие стресса. Настя отсиживалась дома.

– Мой тигр, мой хищник, – он гладил голову своему убийце, сидя на кровати, видя в нём притягательное опасное создание, полное глубоких страстей. Ремни были не расстёгнуты.

– Я больше не сплю. Ты здесь. Но ты не должен уходить.

– Почему ты буянишь? Нужно сделать хотя бы вид, что с тобой можно иметь дело. Хотя бы притворись. Пройдёт месяц—другой и, возможно, ты поправишься, и всё забудется.

– А ты будешь с ней, да? Вам хорошо вместе!

– Такая проблема на сегодняшний день: мне хорошо с тобой и с ней. То, что ты здесь, это плохо. Есть только один выход, ты должен постараться вести себя спокойно.

– Если ты мне доверяешь, расстегни ремни.

– Я тебе не доверяю. Врач не знает, почему ты здесь, есть шанс проскочить. – Джозеф улыбнулся своей шутке.

– Нет шанса, я дверь выломал.

– Уже заменили. Стену восстановили. Деньги в зачёт компенсации переведены.

– Ну, расстегни ремень. Рука болит.

– Нет, не могу. Знаешь, Настя переживает за тебя. Но не пришла, потому что считает – это наше с тобой проблема, мы должны выяснить отношения. Наедине.

– Иногда я сам удивляюсь тому, как веду себя. Почему так остро на всё реагирую. Ты смог усмирить свой пылкий нрав, может и мне освоить искусство тай-чи?

– Вначале придётся уйти от мира. Месяца на три в горы Тибета, покинуть кино, начать жизнь с начала.

– Я уже никогда не смогу победить тебя кулаками.

– И не сможешь бросить свой фан-клуб. – Рассмеялся Джозеф.

– Попроси их разрешить мне хотя бы рисовать. Тут скучно и страшно.

– Ты их напугал. Можешь вести себя тихо хотя бы три дня? Меня ты тоже напугал.

– Тогда уходи, чего расселся на моей постели? – Выкрикнул Ма. Цзинь быстро встал и вышел. Он направился к психиатру, решив прояснить для себя, какого рода чувства всё—таки связывают его с убийцей.

– Если я расскажу вам не сразу всё, а только то, что не принесёт вреда мне и ему, будет от моих слов какой—то толк?