Татьяна Осипова - Дыхание будущего. Фантастические рассказы

– Идём. Пессимаморф скрылся, и я рад, что вы не пострадали, – Пёс взял за руку Настю и потянул за собой. – Пройдём по этой штольне, зачем рисковать, что-то не хочется возвращаться обратно в шахту.

Настя послушно продвигалась за парнем, сжимая руку брата, который на удивление вёл себя тихо и совсем не плакал. Через короткое время они вышли на поверхность, взобравшись по металлической лестнице. Она вела к распахнутому люку над головой. В отверстие светило солнце, пахнуло свежим не городским воздухом. Настя выбралась на поверхность, и на мгновение потеряла дар речи от увиденного.

– Ты знаешь, Пёс, – начала она, чувствуя, что ещё немного и нервы сдадут, точно, – мне кажется мы, как в фантастическом фильме какие-то, на хрен, попаданцы в другое измерение.

– На хрен? Это что? – спросил он совершенно искренно.

– Да так, это я на своём диалекте, – отмахнулась Настя.– Идём, – она потянула за руку Вадима.

– Я есть хочу, – захныкал братишка.

– Я тоже, – в тон ему ответила Настя. Расстегнула рюкзак, вытаскивая вязаного зайца.– Держи своего Морковку.

– Это твой брат? – спросил Пёс.

– Да, это Вадим, а я Настя.

– Я же предупреждал, – Пёс озабоченно покачал головой, – своё имя никому не называй, – он посмотрел по сторонам и добавил понизив голос до шёпота, – жрецы, узнав имя, принадлежащее тебе и брату, отдадут вас на съедение пессимаморфам, взамен получив ваши бессмертные души. Не веришь. – Это было больше похоже на утверждение, чем на вопрос. – Хорошо, вы точно не отсюда, как и этот странный поезд в жилище пессимаморфов. Там их целая колония и не представляю, чем всё обернется для вас. Да и для нас тоже.

Пёс шёл впереди, пыля босыми ногами. Ребята следовали за ним по широкой дороге, выложенной коричневым камнем. Настя, сняла туфли, вовремя сообразив, что скоро на туфлях отвалится каблук. Вадик с любопытством оглядывался по сторонам. Слева расстилалось поле с неизвестными растениями, похожими на подсолнухи, только синего цвета, справа, как объяснил Пёс – ореховая роща. Парень, попросив подождать, юркнул в заросли. Настя с любопытством смотрела на его макушку, выглядывающую из-за кустарника, то пропадающую, то появляющуюся вновь.

– Что он там делает? – Спросил Вадим. – Ловит дичь?

– Вадим, – Настя чуть не прыснула от смеха, – о чём ты говоришь, какая дичь?

Пёс вернулся, и вправду, быстро, что-то вытаскивая из карманов штанов.

– Вот, держи, – он протянул Вадику несколько крупных орехов.

– Потом братишка захочет пить, – сообщила Настя, легко разгрызая ореховую скорлупу и отправляя себе и Вадику в рот вкусные ядрышки, похожие на шоколад. – Чем дальше, тем интереснее – следующий этап это поиск туалета для Вадика. Хорошо ещё Морковка не просит писать.– Она, засмеявшись, посмотрела на Вадика. Тот улыбался довольный вкусным лакомством, в животе перестало урчать, но проведение сестры не ошиблось, через полчаса братишка захотел пить.

– А у тебя не найдется что-нибудь попить? – хрипло спросил он Пса.

– Вот видишь, – Настя хлопнула себя по коленям и засмеялась, – предсказываю будущее.

Пёс хохотнул, а потом сообщил, что пока не поздно необходимо придумать имя своего тотема.

– Но как? Я не понимаю вообще, что это за тотем.

Насте не нравилось, что снова пришлось вернуться к этому глупому разговору о тотемах и жрецах продающих или покупающих души. Не важно, сейчас это не имело большого значения.

– Чтобы тебе стало понятно, я покажу наглядно, – сообщил Пёс.

Это наглядное сначала повергло в шок. Понять происходящее сможет лишь тот, кто увидел бы собственными глазами, как парень только, что идущий с тобой рядом и мило разглагольствующий, и, делая это превосходно, вдруг перестает быть им. Он превращается в собаку. В ту самую, которая встретила их возле опустевшего поезда, ту самую собаку, лизнувшую руку Насте и показавшуюся доброжелательной.

– Он что оборотень? – спросил Вадик, прижавшись к Насте, – с виду совсем не кровожадный.

– Да-да, – согласилась Настя, протягивая руку Псу, который невозмутимо вилял хвостом и с собачьей преданностью смотрел в глаза.– Я поняла. Круто!

Она подняла вверх большой палец, сжав кулачок:

– Жаль, мы так не умеем, но как же нам выжить в вашем зоопарке?

Пёс снова став человеком, поправил смявшуюся рубашку, и Настя только что подумала, что оборотни, обычно превращаясь в зверя, разрывают на себе одежду, оставаясь нагишом. В ситуации её нового знакомого было по-другому.

– Теперь поняла? – спросил он, улыбаясь во весь рот.

– Не знаю, – ответила Настя, – вот Вадик предположил, что ты оборотень…

– Нет, – он серьезно покачал головой, – оборотни совершенно другая система обращения, мы просто меняемся телами с тотемом вот и всё. Сейчас Пёс во мне, а когда я становлюсь им, то нахожусь внутри его доброй собачьей души.

– Как всё это запутанно, – Настя взяла за руку брата, – но как же мы сможем находить в обществе, таких, как ты?

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал Пёс и двинулся вперед.

Весь оставшийся путь Настя убеждала Вадика, чтобы он никому не называл своего имени, опасаясь, что в мире, где люди запросто могут превращаться в животных, возможно, всё, как и продажа человеческого мяса для жертвоприношения пессимаморфам и выкуп души этого мяса, что когда-то было человеком. Один самый главный вопрос не давал покоя – как они попали сюда и далее вытекал следующий – как выбраться, как вернуться домой?

2

Солнце клонилось к закату, проснулись ночные птицы, Настя не разбиралась в них. Во всяком случае, подумала о совах. Тем более, здесь всё казалось чужим: синие подсолнухи, орехи, похожие на шоколадные конфеты, и чудовища пожирающие детей. Последнее могло оказаться и в Настином мире, однако ей казалось, именно здесь чудовища только и ждут, чтобы кого-нибудь съесть. Вот так вот замешкаешься, выгуливая Пса, она чуть не рассмеялась, представив себе подобную картину, и конец своей юности.

– Ты чего? – подал голос Пёс, – придумала второе имя?

– Не-а, – рассмеялась Настя, – если только Вадика я буду называть – Морковка, ты не против?

– Вадик хочет спать, – зевнул малыш, и Пёс любезно предложил взять его на руки, – Морковка, – мальчик одной рукой обнял Пса за шею, второй же прижал к груди вязаного зайца, давшего ему невзначай собственное имя.

– Ну, а ты не против, если я тебя Белкой буду звать? – осторожно спросил Пёс, а Настя смотрела на горизонт, где полоса леса, освещенная предзакатным солнцем, потемнела. Темнота подступала, как туман, клубящийся в дремучем лесу.

– А почему белкой-то? – удивившись, поинтересовалась Настя.

– Ты юркая, бойкая, у тебя волосы рыжие.

– А как я объясню отсутствие тотема?