Франк Шетцинг - Стая

— Видимо, нет. — Оливейра задумалась. — Это очень умная система. По нашей модели, отдельную Ирр-клетку можно представить в виде солдатского лагеря, обнесённого защитным валом. Приближается снаружи солдат, своей униформой он сигнализирует: я ваш. Но мы видели достаточно военных фильмов и знаем, что униформу может надеть и враг. Если он войдёт в лагерь, то может всех перестрелять. Поэтому он должен дополнительно знать пароль. Я всё правильно описываю, Сэл?

— Безупречно, — кивнул Пик.

— Тогда я спокойна. Итак, если два Ирр слились вместе, происходит следующее: уже слитый с коллективом Ирр производит молекулу запаха, феромон. Через этот феромон клетки цепляются своим универсальным рецептором и инициируют первичное соединение. Опознавательный шаг «я есть Ирр» состоялся. И всё бы хорошо, но есть больные Ирр с дефектной ДНК. Наш враг — это коллективный организм, который постоянно развивается и совершенствуется, поэтому он вынужден отбраковывать плохие клетки, неспособные к развитию. Фокус, кажется, в том, что универсальный рецептор есть у всех клеток, а специальный рецептор могут образовать только здоровые и способные к развитию клетки. У больного Ирр этого рецептора нет. И тут происходит чудо, которое должно внушать нам страх. Дефективный Ирр не знает пароля. Он не будет допущен к слиянию, его отторгнут. Мало того — Ирр одноклеточные и, как все одноклеточные, размножаются делением. Естественно, вид, который постоянно развивается, не может допустить, чтобы возникла вторая популяция, дефективная, поэтому они препятствуют размножению дефектных клеток. В этом месте феромон берёт на себя двойную функцию. При отторжении он повисает на универсальном рецепторе дефектного Ирр и превращается в быстродействующий яд. Он осуществляет запрограммированную смерть клетки — феномен, который обычно у одноклеточных не встречается. Дефектная клетка мгновенно погибает.

— А как вы узнаёте, что клетка мёртвая? — спросил Пик.

— У неё прекращается обмен веществ. Мёртвый Ирр больше не светится. Свечение для Ирр — биохимическая необходимость. Известный нам пример даёт медуза аэквория. Чтобы светиться, она продуцирует феромон. Тут всё проистекает похожим образом: при выделении аромата клетка светится, а сильные разряды, молнии, означают особенно активные биохимические реакции в соединении клеток. Если Ирр светятся, значит, они общаются и думают. Когда они умирают, свечение прекращается.

Оливейра обвела взглядом присутствующих.

— Я скажу вам, что внушает нам во всём этом страх. Если Ирр здоров и обладает неповреждённой парой рецепторов, феромон приводит к его слиянию. Если у него нет специального рецептора, феромон убивает его. Вид, который так функционирует, видит смерть другими глазами, чем человек. Для Ирр-общества смерть — дело первейшей необходимости. Ирр не пришло бы в голову пощадить дефективного члена. С их точки зрения, это было бы необъяснимым идиотизмом. На угрозу коллективу Ирр реагируют логикой смерти. Нет мольбы о пощаде, нет сострадания, нет исключений, равно как и логика умерщвления не содержит в себе ничего чудовищного. Следовательно, Ирр не поймут, почему они должны нас пощадить, ведь мы представляем для них конкретную угрозу.

— Поскольку их биохимия не допускает этики, — вывела Ли. — Как бы разумны они ни были.

— Ну, хорошо, — заметил Вандербильт. — Что мы имеем с того, что знаем теперь их маленькую тайну? Теперь мы можем с ними слиться. Класс! Я хочу с ними слиться!

Кроув посмотрела на него долгим взглядом:

— Вы думаете, они этого захотят?

— Могли бы попробовать.

— Может, вы после попрепираетесь? — сказал Эневек. — Мы с Карен придумали, как заставить одноклеточных думать. Сигур, Мик и Сью сейчас будут рвать на себе волосы. Биологически это абсурд, но это ответило бы на многие вопросы.

— Мы запрограммировали наши виртуальные клетки с искусственной ДНК и сделали так, что она постоянно мутирует, — перехватила нить Уивер. — Это означает не что иное, как обучение. Мы снова оказались там, откуда начали, а именно: у нейронного компьютера. Помните, такой электронный мозг мы разложили на мельчайшие программируемые площадки памяти и спросили себя, как снова превратить их в думающее целое. Оно не функционировало, пока отдельные клетки не могли самостоятельно учиться. Но для биологической клетки единственный путь учиться в течение жизни состоит в мутации ДНК, чего, собственно, не может быть. И тем не менее, наши виртуальные клетки мы такой возможностью снабдили. И запахом, какой Сью нам только что описала.

— В итоге мы получили назад не только наш полноценный, действующий нейронный компьютер, — продолжил Эневек. — Перед нами вдруг оказались настоящие Ирр в их естественных условиях. Поскольку наше маленькое творение располагает несколькими особенностями — клетки перемещаются в трёхмерном пространстве, мы придали этому пространству свойства глубоководного океана, то есть давление, течения, трение и так далее. Вначале нам надо было найти ответ на вопрос, как члены коллектива узнают друг друга. Запах — это лишь полдела. Другая половина состоит в том, чтобы ограничить размеры коллектива. И тут в игру вступает то, что обнаружили Сью и Сигур: что ампликоны Ирр различаются в гипервариабельной области. Вспомните о следствии из этого вывода: клетки должны изменять ДНК после их рождения. Мы думаем, именно так и происходит, и что гипервариабельные области служат кодированию, чтобы узнавать друг друга и, например, ограничить коллектив.

— Ирр с одинаковой кодировкой узнают друг друга, и меньшие коллективы могут примкнуть к большим, — продолжила мысль Ли.

— Правильно, — сказала Уивер. — Итак, мы закодировали клетки. К этому моменту каждая клетка уже обладала основными сведениями, которые касались её жизненного пространства. Теперь они получили дополнительную информацию, которой обладали не все клетки. Как и следовало ожидать, в первую очередь в коллектив слились все клетки одинаковой кодировки. Потом мы попробовали что-то новое и попытались соединить два коллектива с разной кодировкой. Это получилось, и тут произошло невероятное: клетки обоих коллективов обменялись индивидуальной кодировкой и привели друг друга в одинаковое состояние. Они перепрограммировались на новый код, на новое, более высокое состояние знания, и все им обладали. Этот полученный коллектив мы соединили с третьим, и снова возникло нечто новое, прежде не существовавшее.

— Следующим шагом стала попытка понаблюдать за способом обучения Ирр, — сказал Эневек. — Мы сформировали два коллектива разной кодировки. Один мы снабдили специфическим опытом. Мы симулировали нападение врага. Не особенно оригинально: на них напала акула и выкусила кусок коллектива. И мы научили их в следующий раз уворачиваться. Когда появится акула, приказали мы коллективу, отказывайтесь от вашей шарообразной формы и приобретайте плоский вид, как камбала. А другой коллектив мы этому не научили, и его акула укусила. Потом мы слили два коллектива и натравили на них акулу — и они уклонились. Это умела уже вся масса. После этого мы разделили коллектив на несколько меньших групп, и все знали, как уклоняться от акулы.