Максим Курочкин - Аниськин и снежный человек

Без двух минут двенадцать Комаров сложил оставшиеся пирожки в пакет, закрутил фляжку с лимонадом и шепнул на ухо козлу:

– Мухтар, подъем!

Обычно дисциплинированный Мухтар повел длинным, волосатым

ухом, пронзительно глянул прямо Косте в глаза и отвернулся.

– В чем дело? – строго шепнул Костя, – я сказал – подъем!

Во взгляде Мухтара мелькнуло что-то настолько оскорбительное, что кровь бросилась Косте в лицо. Мухтар всегда любил лежать в засадах и никогда еще не подводил Комарова. Они и познакомились так: Костя лежал в засаде, а Мухтар лег рядом. И вел себя достойно. Комаров уже собрался было встать и дернуть за ошейник, как это и делали со служебными собаками, но его спугнула группа теней, замаячившая на горизонте.

– Сейчас пройдут, я тебе покажу, кто из нас козел, – пригрозил Костя Мухтару и опустил голову.

Но тени и не собирались проходить мимо. Они дошли до двери «Геркулеса» и остановились. Звякнули ключи, язвительно-громко скрипнула дверь, маленькой трассирующей пулей юркнула в кусты недокуренная сигарета. «Геркулесовый» вор действовал не в одиночку! Здесь работала целая банда!

– Раз, два, три, четыре, пять, – считал Комаров.

«Геркулесовая» банда состояла из пяти человек. Грабитель был не один. Сразу надо было догадаться! По рассказам бригадира поварской бригады, продукты пропадали в несметном количестве, один человек вряд ли мог унести или съесть столько еды за один раз. Комаров нащупал «макарова». В одиночку захватить пять человек будет сложно. Значит, придется пугать пистолетом. И наручники одни. Необходимо выбрать самого опасного, а остальных – как обычно, подручными средствами: поводок Мухтара, ремень самого Комарова, шнурки от кроссовок.

Костя по-пластунски подполз к окошку и медленно-медленно приподнялся. Сначала он увидел огонек свечи. Огонек неровно плясал, мигал, почти гас и вспыхивал с новой силой. Костя прищурился: пламя свечи едва освещало неясные тени, они двигались вместе с пламенем, плясали, деформировались, разрастались до огромных размеров и тут же делались маленькими, словно карлики.

Костя переполз к двери, проник в темный коридор и спрятался за косяком приоткрытой двери.

– Тут, тут ищи, – донесся до него смутно-знакомый голос.

– Да нет тут, я носом чую. Не мешай.

На некоторое время разговор затих. Потом, видимо, кто-то из воров налетел в темноте на плиту или другую кухонную мебель и громко, жалобно выругался.

– Ты чего, сдурел? – гаркнул на него тот, что чуял носом, – ты мне всю операцию спортил! Кто ж на таком деле матерится-то?

«Какой вор культурный, – с невольным уважением подумал Комаров, – даже в такой ответственный момент держит себя в руках и не позволяет распускать нервы товарищам. Надо будет учесть это на суде. Кстати, если следовать методам дедукции, то можно сразу сделать первый вывод – главарь – не деревенский. В Но-Пасаране мат является не то, чтобы нормой, но красочным элементом местного диалекта».

– Ну, все, – ныл тем временем главарь, – спугнули.

– Давайте еще попробуем, может он не слышал? – робко попросил провинившийся.

– Только молчать! – согласно рявкнул главарь.

Члены банды виртуозно выполнили команду главаря. Настолько виртуозно, что Комаров даже испугался – а вдруг воры выскочили другим ходом или через окно, а Комаров стоит тут, как дурак и сторожит неизвестно кого? Если бы не продолжавшее плясать пламя свечи, то он не выдержал бы и ворвался в столовую, чем и испортил все дело – брать грабителей необходимо было с поличными. Но горящая свеча сигнализировала: прожорливые воры здесь и сосредоточенно ищут еду, которую очень удачно в этот раз спрятали повара «Геркулеса». Комаров даже позлорадствовал в душе.

Наконец тишину прорезал тихий, но торжествующий возглас главаря:

– Нашел! Туточки!

Костя не стал больше ждать. Он тихо встал, нащупал рукой выключатель и с криком: «Стой, сдавайся, руки вверх!» включил свет. Вспыхнувшая лампочка явилась прекрасным элементом неожиданности для банды. Двадцать процентов членов потеряли сознание. Сорок – сымитировали обморок: просто упали на пол и прикрыли голову руками. Еще двадцать процентов открыли рот, прикрыли глаза руками и мощно, трубно закричали. И только последние двадцать процентов оказали сопротивление – схватили гигантский, прямо-таки сиротский половник и заорали: «Чур меня, нечистая!»

Когда глаза членов банды немного восстановили свою зрительную функцию, поведение их несколько изменилось. Подавляющие шестьдесят процентов прекратили непоощряемое в учебниках криминалистики поведение и подняли руки вверх. И только те проценты, что лежали в обмороке и те, что закрыли глаза руками, продолжали саботаж Костиных требований. Когда удалось оторвать руки от глаз орущего и привести в себя потерявшего сознание, Костя построил удивительно послушных бандитов в шеренгу и хорошенько рассмотрел. Все, кроме главаря, были ему хорошо знакомы. Все они входили в состав поварской бригады «Геркулеса». Не было только Маринки – она, как и предполагал Комаров, рассматривала Сириус со скамейки веранды, что находилась в детском саду.

О главаре надо сказать отдельно. То, что он не работал в «Геркулесе», было ясно. И, скорее всего, он вообще нигде не работал. Дед был явно пенсионного возраста. По-своему он был даже красив. Густая борода была словно промелирована в модном салоне – иссиня-черные пряди органично переплетались в ней с голубовато-белыми, седыми. Такие же красивые пряди падали на высокий лоб, закрывали кустистые брови и мрачно поблескивающие угольно-черные глаза.

«Как у Мальвинки», – совершенно некстати пришло сравнение в голову Комарова. Он разъяснил задержанным их права, предъявил обвинение и строем повел в отделение. Связывать грабителей он не стал. Они вели себя смирно и не оказывали сопротивления, даже тот, что махал половником. Кстати, им оказался бригадир. Тот самый, маленький, с высоченным колпаком на голове. На дело он пошел без колпака.

Допрос Комаров решил не откладывать на завтра. Ночь перевалила за половину, Комаров еще хотел проследить за Мальвинкой, но на этот раз планы пришлось поменять. Одно преступление было практически раскрыто, показания необходимо было снимать по горячим следам, пока преступники растеряны и не успели сговориться между собой. Так учил Комарова Виктор Августинович, да и он сам понимал: камера предварительного заключения в отделении одна? Одна! Мало того, что содержание даже в течении одной ночи может нанести непоправимый моральный ущерб разнополым бандитам – это бы еще ничего, так им и надо, но главная опасность заключается в том, что за оставшуюся часть ночи они смогут сговориться и выстроить стройную и доказательную линию защиты! Основанную на лжи и круговой поруке, естественно. А то еще и передать весточку на свободу. Соучастникам.