Максим Курочкин - Аниськин и снежный человек

Комаров обернулся. На него смотрела Ариадна Савская. Волосы на голове ее шевелились, шевелились, пока из них не проклюнулись два острых козлиных рога. Рога стали угрожающе быстро расти.

– Ой, – жалобно взвизгнула Савская, – ты мне уже изменил! Берегись!

Она наклонила голову и уткнулась рогами Косте прямо в живот.

– Я же только в мыслях, – попытался оправдаться Комаров.

Но было уже поздно. Савская рассвирепела настолько, что намерения ее не подлежали ни малейшему сомнению.

– Уйди, уйди, – застонал Комаров, пытаясь отвести острые Ариаднины рога от своего пресса.

От боли звездное небо закружилось у него перед глазами и опрокинулось: увлекая за собой самого Комарова. Он не удержался на зыбком Млечном Пути и стал стремительно падать в черный вакуум.

– Простите, я больше не буду, – попытался крикнуть он, но вместо крика из его горла вылетело какое-то нечленораздельное сипение.

Костя открыл глаза. Он лежал на вполне реальной твердой, немного влажной почве. Над головой все так же мерцало звездное небо, в траве все так же остервенело стрекотали кузнечики. И только боль в животе напоминала о том кошмаре, который произошел – или не произошел – с ним секунду назад.

Источник боли тоже был вполне реален. И даже дружелюбен.

В живот Комарова уперся рогами ни кто иной, как Мухтар – козел, находящийся на службе в милиции.

Мыслительный процесс у Комарова протекал мгновенно, поэтому ему хватило доли секунды, чтобы понять: Мухтар не неблагодарная скотина, решившая во сне порешить своего хозяина, а верный и надежный друг. И он вовремя разбудил так позорно уснувшего хозяина.

Хорошо, что ночь была безоблачная и луна светила довольно ярко. Благодаря им Костя успел увидеть беленький, крохотный комок, удирающий в направлении центра Но-Пасарана.

– Вперед, Мухтар, – успел шепнуть Костя вслед помчавшемуся в погоню за болонкой козлу.

Мчаться приходилось тихо. Слух у Мальвинки был отменным, других посторонних звуков на улице практически не было, а упускать ценного в криминальном плане зверя Комаров не собирался. К счастью, он уже почти овладел умением сельских жителей передвигаться в темноте, ноги сами выбирали наиболее удачный путь, среди кочек, ямок и мин замедленного действия, в трогательном изобилии оставленных вечерним стадом.

Мальвина бежала к центру – в этом уже не было никаких сомнений, как и в том, что она бежала с определенной целью. Об этом говорил сам характер ее бега: плавный, летящий, уверенный, если можно так назвать бег болонки. В какой-то момент она резко притормозила, и Комаров было подумал, что она услышала за собой звук погони, но нет! Болонка просто остановилась оставить роспись на ни в чем не повинном столбике забора.

Чем дальше бежала собака, тем больше росла нехорошая уверенность в душе Комарова: Мальвина неуклонно сближалась с бывшими барскими конюшнями, украшавшими собой центр совхоза имени Но-Пасарана.

И в этот раз интуиция его не обманула. Из-за угла ближайшего дома Костя наблюдал, как Мальвинка, не задерживаясь, пробежала мимо официального входа в «Геркулес» и завернула за угол. Костя стал судорожно вспоминать, есть ли в столовой пожарный выход? Выхода, вроде бы, не было. Как и не было черного хода. А что было? С тыльной стороны конюшен скромно притулился туалет, пользовавшийся в последнее время повышенным вниманием американцев, несколько окон, забитых гвоздями – Костя сам проверял – и… и… и маленькое полуподвальное вентиляционное окошко! Комаров проигнорировал это окошко, так как человек в него явно пролезть не мог, а зверя подозревать в краже продуктов из кухни он не догадался.

Костя быстро и почти не прячась завернул за угол. Для чистоты эксперимента он решил не сразу идти к окошку, а попробовать уговорить Мухтара взять след.

– След, Мухтарушка, ищи Мальвинку!

Умница-Мухтар сразу понял, что от него требуется. Он кивнул своей узкой, породистой головой и стал добросовестно нюхать землю. След он нашел быстро, коротко махнул хвостом-капелькой и, почти утыкаясь носом в землю, уверено двинулся к глухой стене конюшни-столовой. Сердце Комарова жизнерадостно и гулко билось, оно забилось еще жизнерадостнее и глуше в тот момент, когда Мухтар подошел к вентиляционному окошку и выжидающе посмотрел на хозяина.

– Ме-е-е, – почти шепотом проблеял он.

Сам того не ожидая, Костя нашел геркулесового вора. О таких курьезах молоденьких курсантов не раз предупреждал всезнающий Виктор Августинович Афиногенов. Довольно часто в криминальной практике след, ведущий к раскрытию мелкого преступления, приводил к раскрытию более крупного, если не сказать, масштабного по своему значению.

Правда, Афиногенов ни разу не упоминал о том, что след, взятый по поводу крупного, можно сказать масштабного по своей сути преступления приводил к раскрытию мелкого, как это и произошло сейчас с Комаровым, но кто будет рассказывать о таких мелких казусах? Геркулесовый вор найден – и дело с концом!

Костя подобрал несколько обломков кирпичей, отвалившихся от графской конюшни, замуровал, как смог, выход из окошка, оставил Мухтара сторожить и побежал к бригадиру поварской бригады за ключами от столовой.

Бежал он легко, как Маугли. Одно из преступлений было раскрыто, и этот факт словно раскрыл крылья у него за плечами! Бригадир долго не понимал, чего от него хочет участковый среди ночи, а когда понял, схватил ключи, напялил, спросонья, высокий белый колпак и выбежал из дома. Через десять минут они уже стояли возле входа в бывшую конюшню и были полностью готовы к задержанию прожорливой болонки. Пылающий азартом Комаров даже не подумал, что маленькая французская болонка вряд ли могла за одну ночь слопать обед, приготовленный для целого автобуса американцев.

Комаров и бригадир смогли ворваться в обеденный зал неожиданно, как и положено по инструкции. Костя щелкнул выключателем. На большом столе для разделки мяса распласталась маленькая француженка. Один конец ее почти сползал со стола, другой – тот, где зубы – был соединен с огромным, размером больше самой болонки куском розового мяса.

– Моя вырезка! – взвизгнул повар.

Он подбежал к столу и схватился обеими руками за другой конец вырезки. Мальвинка от неожиданности поперхнулась, но мясо не выпустила. Она только крепче вцепилась в него своими акульими зубками и, свирепо порыкивая, принялась в увеличенном темпе работать челюстями. Тогда бригадир сорвал с головы колпак и начал лупить этим колпаком по серо-голубой, в розоватых мясных потеках морде. Удары колпака нисколько не смутили воровку, она только еще громче, еще злее зарычала и глубже утопила в нежной свежей вырезке свои клыки.