Максим Курочкин - Аниськин и снежный человек

Над входной дверью ее висела гордая и многозначительная табличка: «Ресторан Геркулес». Неизвестно, чем было навеяно столь оригинальное название. Может, ностальгией по прошлому, когда мерзкий вкус овсяной каши на воде оправдывали ее «пользительностью», а может, сам дух бывших конюшен навеял на авторов названия кафе нечто лошадиное? Можно было бы, конечно, назвать ресторан «Тройкой» или «Подковой», но доморощенные логисты остановились на «Геркулесе».

Но не обилие веселого народа в «Геркулесе» и не продажа спиртных напитков из-под прилавка наслала панику на районного гостя. Паника, которая обуяла Ведерко, была вызвана даже и не рядовым скоплением посторонних и бойких водителей, а более редким для данной местности обстоятельством. Дело в том, что каким-то диким образом на эту дорогу попал целый автобус, напичканный американскими туристами. Эти странные люди, вместо того, чтобы как все рассматривать культурные центры России, решили окунуться в действительность и проехаться по глубинке. Это их и погубило. Будь то какая другая глубинка, более развитая и цивилизованная, может быть, они и проскочили бы. Но таможенный пост близ Но-Пасарана… Через него не мог проскочить и велосипедист, а не то, что автобус, набитый перспективными носителями чумы. А тут еще у одного из туристов на руке оказалась царапина. Наивный техасец на возмутительном русском объяснил, что поцарапала его неведома-зверушка на привале, обозначенным гидом как «Девочки – налево, мальчики – направо». Названия зверушки он не знал. Американец махал руками, корчил рожи, вставал на четвереньки, но растолковать, что за зверь покусился на его суверенитет, так и не смог.

Американцы были обречены. У техасца взяли анализ крови, который и пустили в долгое путешествие в область, медсестре из местного фельдшерско-акушерского пункта поручили провести с подозреваемым курс уколов от бешенства, а весь автобус задержали до выяснения дальнейших обстоятельств.

Что означало появление довольно солидной группы иноземцев в забытом богом Но-Пасаране, объяснять не нужно. Местные власти определили это событие как миниатюрный конец света. Они даже пробовали подкупить таможенников, но денег, выделенных директором совхоза на взятку, не хватило, и парламентеры были с позором изгнаны. Так или иначе, но вся ответственность по обустройству быта непрошенных гостей падала на невинных но-пасаранцев, а следовательно – и на участкового Комарова.

– А это не опасно? – предусмотрительно поинтересовался Комаров.

– В смысле? – честно признался Ведерко.

– Не грозит ли задержание целого автобуса с иностранцами международным скандалом? Сами понимаете: права человека всякие.

– А, это, – махнул рукой капитан, – не бойсь. Эти чумные американцы даже рады. Они, видишь ли, изучают российскую глубинку, а ваш Но-Пасаран как образец глубинки их очень даже привлекает. Все формальности, связанные с задержкой, они берут на себя.

– Хорошо, – совершенно искренне обрадовался Костя.

– В общем, тебе все ясно, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Ведерко, – чтобы все было того, сам понимаешь. Иностранцы, все-таки. Если что – спрос с тебя.

Костя приблизительно понял. Он уже привык к лаконичному и сумбурному языку начальства и выработал особую стратегию понимания его требований. Начальство не придиралось по мелочам, не изматывало постоянными проверками и даже доверило расследование убийства, произошедшего недавно в совхозе. Надо ли говорить о том, что молодой, тонущий в избытке собственной энергии и старательности Комаров оправдал доверие? Ведерко тоже остался доволен. Когда за тебя кто-то выполняет твою работу и еще считает это за честь, то редкий хохол останется недоволен. В общем, в отношениях между Комаровым и Ведерко царило полное взаимопонимание. Ведерко тихо, поплевывая через левое плечо чтобы не сглазить, радовался Комаровской активности, а Комаров, так же тихо поплевывая, гордо нес доверие районного начальства.

Он помахал в окошко пыльной туче, поднятой канареечным УАЗиком, пригладил вихры перед зеркалом и взялся за фуражку. Задание получено, необходимо срочно проведать задержанных туристов. Может, жалобы какие, а может, просьбы. Но сразу же исполнить мягкий приказ начальства ему не удалось. На крыльце раздался грохот, и в кабинет ввалилась парочка: молодая краснолицая блондинка и чумазый, колором лица в мать, юнец лет восьми. Одна пятерня блондинки намертво вплелась в сивые вихры отпрыска, другая страховала пленника за ухо.

– Вот, – посетительница отпустила ухо и вихры сына и толкнула его на середину кабинета, – нате вам. Оформляйте.

– Зачем он мне? – не сразу понял правил игры Костя.

– Да не вам лично, а в тюрьму же, – как бестолковому, растолковала она, – как у вас там положено? Сначала пару ночей здесь посидит, потом в город – к убийцам и маньякам в лапы. Ну, а дальше, как повезет – в Сибирь, болота осушать или в Шушенское. Шалаши ремонтировать.

– Что натворил? – Комаров начал понимать, что от него требуется, вернулся за стол и открыл папку с чистыми бланками протоколов допроса.

– Ну, говори, раз ты такой взрослый и смелый у нас, – закатила сыну оплеуху мамаша, – а то как мать родную матом крыть – так он орел, а как перед законом ответственность держать – так телок бессловесный.

Сын зло зыркнул на нее покрасневшими от готовых пролиться слез глазами и отвернулся.

– Говори, говори, собачий сын, все равно придется. Не здесь, так в Сибири все расскажешь, маньякам. Уж они-то твой блудливый язык наружу вытащат, уж они-то тебе покажут, как матерь родную забижать!

Губы преступника слегка дрогнули.

– Сядьте на стул и помолчите, – потребовал Костя. – Дальше дознание я буду вести сам.

– Только его не до крови тут, – пожалела в последний момент мамаша, – а то нам его еще в райцентр везти на смотр художественной самодеятельности. Фокусы показывать. Фокусы, он, видите ли, показывает! Я ему покажу, фокусы! – опять завелась мамаша.

– Рассказывай, – перебил ее Костя.

Ему было жаль мальца. Комаров сам только что закончил школу милиции и уехал из под материнской опеки, поэтому чувства мальчишки были ему гораздо ближе и понятнее, чем о том могла догадываться его мамаша. Задержанный немного помолчал, бросил короткий взгляд на участкового, почувствовал, видимо, ту каплю симпатии, которую Комаров не сумел сдержать и буркнул:

– Сама виновата.

«Уже хорошо, – отметил Костя. – То, что преступник начал говорить – положительный симптом».

– Она меня не пускала Лешака ловить, – кололся меж тем малец, даже не дожидаясь наводящих вопросов Комарова, – а мальчишки говорят, что мне слабо. Я хотел через зады убежать, а она поймала – и крапивой. А я…