Максим Курочкин - Аниськин и снежный человек

– Очень жаль, но вам придется рассказать, где вы были этой ночью в двенадцать тридцать.

– Спал, – тут же ответил Толик.

– Один? – зарделся Костя.

– Конечно. Я же говорил, у меня – невеста, Катюшка.

– Кто может подтвердить, что вы не отлучались из КамАЗа всю ночь?

– Только машина, да Катюшкина фотка, – как-то неуверено хохотнул Толик.

– Подумайте хорошенько, – почти попросил Комаров.

– Я подумаю, – вздохнул Толик, – может, кто-то из водителей поможет?

– А вы? – обратился Комаров к Степану, – чем вы занимались первую половину прошлой ночи?

– На деле был, – смутился Степан.

– Уже интересно. И какие же дела бывают у вас по ночам?

– Ясно какие, – Степан покосился на Толика, – пионерские.

Толик бросил опасливый взгляд на явно не пионерского вида дядю.

– И конечно, не один?

Неизвестно, чего было больше в голосе Комарова: разочарования или облегчения. Ему был симпатичен этот влюбленный в пионервожатую парень.

– Мы все были. Стирали с Доски Почета надписи, сделанные хулиганами. Ну и работка, скажу я вам! Хорошо, что фотографии передовиков прикрыты стеклом. Если бы усы и рожки были нарисованы прямо на фотографиях, то было бы сложнее.

«Спросить Болотникову, – отметил про себя Костя, – та врать не будет».

– А для чего это все? – Толик явно нервничал. – Это как-нибудь связано с убийством Жеки?

– Никак, – поспешил успокоить его Костя, – и вообще, вам не стоит волноваться. Это опознание ничем вам не грозит.

– Тогда я пойду? – обрадовался Степан.

– Снимите ботинок.

Степан, не спрашивая, зачем участковому понадобилась его обувь, послушался. Костя попросил всех отвернуться, подошел к окну и сверил гипсовый отпечаток с подошвой ботинка пионера. Они совпадали один-в-один. Комаров не стал делать поспешных выводов, вычеркнул фамилии Степана из списка и отпустил его восвояси.

Они остались вдвоем с Фокиным. «Он? – думал Костя, – высокий, довольно молодой, сильный. Размер ноги, на глаз, не такой уж и большой. Размера на два точно меньше. Но это еще не показатель. В криминальной практике преступники неоднократно пользовались чужой одеждой и обувью. Бежал злоумышленник в направлении стоянки дальнобойщиков. Но зачем Толику понадобилось бы нападать на участкового? Алиби у него надежное. А если это все-таки он виновен в смерти Пенкина? Но не как убийца, а как заказчик?»

– Я хотел сказать, – прервал его мысли Толик, – пришли мои анализы. Чумы у меня нет. Жеку уже не вернешь, а заказы уходят к другим. Может, я могу ехать один?

– К сожалению, нет, – отрезал Костя. – Подождите еще три дня. Если за это время я не найду убийцу вашего друга, то отпущу вас. Не совсем, конечно, вы оставите свои данные.

– Три дня, – задумался Фокин. – Ладно. Но ни днем больше.

– Что-то не нравится он мне, – задумчиво уронил Костя, когда за напарником погибшего дальнобойщика закрылась дверь. – Надо бы еще поговорить с водителями и порасспросить таможенников.

Наступила та самая вторая половина дня, которая была отведена на охоту за йети. Для себя Комаров уже решил, что самое разумное, что можно сделать, это заманить Снежного Человека в ловушку. Ни отстреливать, ни загонять его, как дикого зверя, нельзя. На что обычно ловят йети? На что-нибудь вкусненькое. Интересно, они травоядные, или плотоядные? Если они ближе к обезьяне, то вполне могут попасться на фрукты. Если к медведю, то на мед. Если к волку, то на мясо. Кстати, медведи и обезьяны тоже употребляют в пищу мясо. Значит, мясо? Мяса в лесу – видимо-невидимо, а йети осторожен и умен. Может не соблазниться.

– Ну надо же! Столько занимаюсь изучением но-пасаранского йети, а до сих пор не знаю, что он любит больше всего на свете, – громко воскликнул Костя.

Заливистый, визгливый лай на секунду отвлек его от восклицаний. Он выглянул в окно. Мухтар лежал на траве, лениво пощипывая одиночные травинки мягкими губами, а вокруг него, беснуясь и брызжа слюной, увивалась Мальвина.

Мальвина! – яркой молнией блеснуло в голове у Костика, – мы можем приманить его на то, что он любит больше всего на свете. На хозяйку Мальвинки! На Ариадну Федоровну Савскую!

Костя плохо представлял себе, как он сможет уговорить Ариадну Федоровну поработать в качестве наживки. Еще хуже он представлял себе, как он сможет уговорить себя поработать в паре с Савской. Поэтому данный вариант он оставил в качестве крайнего средства и решил, как и планировал, проконсультироваться для начала с Крестной Бабкой и Евдокией Андреевной. Судя по всему, они многое могли знать о повадках и привычках местного Лешака или йети.

На этот раз Косте повезло. Бабушка Пелагея была дома и не одна, а с той самой Евдокией Андреевной. Бабушки сидели за столом, чинно разложив на коленях льняные салфетки, и пили чай с малиновым вареньем. Комарову они обрадовались и с ходу пригласили за стол. Костя уже знал, что отказ будет равен почти оскорблению, поэтому с чистой совестью сел на зеленую табуретку и протянул руку к блюду с румяными, глянцевыми от расплавленного сахара плюшками.

Косте начинали нравиться некоторые сельские обычаи. Мыслимое ли дело, чтобы в городе можно было прийти в гости без обоснования своего визита! Здесь же можно было заходить в любой дом и не ждать коварного и прямого вопроса о цели посещения. Ему даже не пришлось замысловато выводить разговор в необходимое ему русло: Евдокия Андреевна, из деликатности ли, из простого любопытства ли, взяла на себя начало разговора.

– Ну что, милок, нашел лихоимца? – требовательно спросила она.

– Ифу, ифу, – обнадежил ее Комаров, наслаждаясь тающей во рту плюшкой. – И уфе кое-фто нафел.

– Никак самого поймал? – всплеснула руками старушка.

– Самого не поймал, но с вашей помощью скоро поймаю, – справился с первой плюшкой Костя.

Он достал из кармана пластиковый пакет с клочком одежды йети и молча положил возле эмалированной миски с плюшками.

– Узнаете ли вы этот фрагмент одежды? – пристально посмотрел он в глаза старушке.

Евдокия Андреевна боязливо взяла пакет и близко поднесла к глазам. Потом, не доверяя зрению, сняла очки, протерла их кончиком платка и снова водрузила на нос.

– Госпидя, – воскликнула она после весьма длительного процесса опознания, – это же моего Федора спинжак был. Материю сама в Саратове покупала. А шила Пертовна. Уж давно как темной ночью прям с него и сняли. Утром встаю – стоит как есть весь голый, сердешный, срам прикрыть нечем.

– Так на вашего мужа было совершен бандитский налет? – загорелся Костя.

– Да какой там налет! Федор-то уж давно на погосте.

– С убийством? – кровь в кровеносных сосудах Комарова словно на мгновение остановилась и побежала в два раза быстрее, чем следовало.