Бидхан Бондепадхай - Цикл «Просветители». Серия «Заповедник человечества». Книга первая: Стороны монеты

– Ну, это мы еще посмотрим, – улыбаясь, парировал Святогор.

Позади Святогора и Санька раздались голоса, и они разом обернулись. Народ выходил на улицу и готовился лицезреть новогоднее чудо.

– Спорим? – предложил Санек.

– На что?

Земля дрогнула и все голоса стихли. Стояла гробовая тишина и все смотрели на горящий горизонт, который засиял ярче. Что же там творилось?..

Тишину взрезал резкий свист. Все очухались и устремили взор в небо. Хлопок и небо озарилось снопом ярких искр. Дети и женщины восторженно глядели в небо, а мужчины запускали салюты. Ядовитые цвета искр разрезали тьму и тонули в огне горизонта. Святогор и Санек стояли на краю обрыва и вглядывались в небо. Один из зарядов бабахнул особенно сильно и не высоко, так что толпа в страхе разбежалась в сторону. Часть салюта устремилась в Святогора с Саньком и те повалились на землю, прямо на дно кратера. Стоял смех и детский визг. Святогор и Санек копошились в снегу и пытались встать. Они, смеясь и матерясь, помогали друг другу подняться, как вдруг, небо озарило ярким светом. Послышался крик боли. Святогор и Санек умолкли.

– Что это? – испуганно спросил Санек.

Они попытались выбраться из ямы. Санек взобрался наверх, а Святогор оступился и повалился обратно. Со дна кратера он увидел Санька, который стоял на самом краю, устремив взгляд на восток. Он смотрел на что-то с ужасом.

– Боже… – с трудом выдавил Санек.

Небо становилось все ярче. Земля дрожала, а все звуки стихли. Потом мощный грохот и чудовищной силы ветер обрушился, снося все на своем пути. В глазах Святогора резко потемнело, стало трудно дышать и он потерял сознание. Пришел Святогор в себя с чувством сильной боли в груди. В воздухе стоял неприятный металлический запах. Святогор, с трудом, выбрался из ямы и увидел чудовищную картину. Всю деревню смело, а на востоке возвышалось огромное грибообразное облако дыма. Вся деревня выглядела как перепаханное поле. Снег и земля, дома и машины, все было в единой массе, только людей не было видно. Святогор, сиплым голосом, принялся кричать и звать, но на его крики никто не отзывался. Святогор бродил и пытался отыскать хоть кого-то глазами и наткнулся на изорванные тела. Мужчины, женщины, дети… Все они представляли собой месиво запекшегося мяса. Послышался кашель. Святогор устремил взор на источник кашля и замер. Когда кто-то снова закашлял, Святогор ринулся на звуки и увидел Санька. Санек, вернее его половина, лежал в снегу, часто и тяжело дыша. Его тело было сильно обожжено.

– Са… Санек, – с трудом выдавил Святогор, сокрушенно падая на колени рядом с Саньком.

– Ло… Ле… Леха… – с большим трудом произнес Санек. – По… Погано то как…

Святогор опасливо прикасался к Саньку, осторожно придерживая его голову и силился что-то сказать, но ком в горле не давал произнести ни звука.

– А… А я ведь… А ведь… – Санек с трудом силился что-то сказать, но говорить было больно и тяжело. – П… Погано… Как же все погано вы… Вышло… – произнес Санек, захлебываясь и с трудом сглатывая. – А… А ведь как все было… Х… Хо…

С неба падал черный снег, засыпая собой страшную картину случившегося, и укутывая, сидящего у изголовья Санька Святогора. Санек еще силился закончить сказанное, но наполнившая рот кровь не дала произнести ни слова. Последние порывы угасающей жизни. Тишина. Покой и пустой взгляд в никуда, сквозь черную пелену. Внезапное и нежеланное одиночество, чудовищным грузом повисло на шее Святогора, а проникающий в душу холод разрезали стекающие по щеке черные слезы.

Бог не играет в кости.

Костями балуется жизнь и смерть.

Святогор лежал в кровати, покрытый с ног до головы тряпками и тканями, и тихонечко стонал. Все его тело ныло, болело и зудело. В его теле бушевал огонь, но он не согревал, а словно бы вытягивал остатки тепла. В помещении было темно, ибо свет причинял нестерпимую боль. В помещении стоял смрадный дух сырости и болезни. Святогор лежал и медленно истлевал. Все его тело покрывали язвы и сыпи, ожоги и вздутия, некрозы и струпья. Уродовавшие тело болезни медленно пожирали Святогора. Если бы не накрывающие тело ткани, его чудовищный вид и смрад заставил бы пасть в обморок даже самого крепкого и подкованного на такие вещи.

В помещение вошел коренастый человек.

– Как твое здоровье, Лешенька? – спросил человек мягким и приятным голосом.

– Хорошо, – шепотом ответил Святогор. – Сегодня уже лучше.

– Хорошо, – улыбаясь, ответил человек. – Воды дать?

– Да… И…

– Хорошо, – перебивая, ответил человек, все так же улыбаясь.

Человек хорошо говорил по-русски, но произносил слова, делая странные и неверные ударения. Человек был крупным и имел внешность южанина, особенно во внешности выделялся его горбатый нос. Человек поднес ко рту Святогора стакан с водой, аккуратно и с заботой приподнимая его голову. Святогор пил воду с трудом, делая скупые глотки. После питья, человек достал чашу с какой-то жидкостью и стал смачивать ею покрывавшие Святогора ткани. Тихие стоны Святогора стихали и боль постепенно уходила.

– Джа… – все тем же шепотом произнес Святогор. – Кто ты?

– Что? – не понимая, ответил вопросом на вопрос человек.

– Имя у тебя странное…

– А что в нем странного?

– «Джа»… Ты часом не индус?

– Нет, «Джа» – это просто сокращение, от Джашарбек. Вот и все.

– Вот как… А кто ты по национальности?

– Кто? Не знаю…

– Как это? – в голосе Святогора были нотки удивления.

– Я только имя свое знаю. Кто я и откуда, даже какая у меня фамилия, я тоже не знаю.

– Странный ты…

– Почему это?

– Кругом говно, а ты улыбаешься и цветочки нюхаешь…

– Самый красивый и сладко пахнущий цветок растет именно на говне, – улыбаясь, вдохновенно произнес Джа.

– Вот я и говорю – странный…

– Нет, Леша, странный – это ты, – добрым, но поучительным тоном, произнес Джа. – Я человек простой и не многословный, а ты меня уже десять лет знаешь, а спрашиваешь по поводу моего имени только сейчас.

– Просто стеснялся…

– Десять лет?..

Это «Десять лет» Джа произнес с таким ярким акцентом, что это было похоже больше на сарказм.

– Лекарство заканчивается… – риторически произнес Джа. – Скоро снова идти…

– Зачем? Мы вот тут дохнем, а ты о нас печешься…

– Ну, а если не я, то кто?

– А нафиг мы тебе сдались? Позволил бы сдохнуть и все, а ты нет… Мотаешь за своими цветочками, только зря жизнью рискуешь.

– Если бы ты хотел умереть, ты бы не боролся. Я же вас не лечу, а лишь помогаю пережить боль. Живете вы по своей воле.

Джа все время улыбался, даже когда говорил что-то грустное и печальное. Его не убиваемый оптимизм и улыбка были красноречивее любых слов и песен этого мира. Настоящий «Данко», жертвующий собой ради других.