Игорь Кулаков - Форк 1941 (Программист Сталина – 2)

Впрочем, в тот момент о ирреальности ситуации попаданец не думал – подобные мысли чаще его одолевали тогда, когда он оставался в желанном уединении в своей квартире вечером или на пути к ней, бросая поздним вечером взгляды на московские улицы из-за стекла отвозившего домой лимузина. На работе, на лыжных прогулках и в спортзале было не до того – там он хоть как-то отключался от текущей советской действительности, ибо лыжня и турник одинаковы и в 20-м и в 21-м веках.. да и работа оказалась привычной ему.

Под конец расспросов все в «четвёрке» поняли, что из памяти Рожкова выжато всё, что можно. Отправив с богом (точнее, с охраной из сотрудников 8 – го отдела ГУГБ) не верящего (как и положено в СССР-1941) в высшее существо достаточно агрессивного (как уж знал Сталин) атеиста (что, между прочим, ранее весьма порадовало вождя на фоне издевательских рассказов попаданца о перестроечном «ренессансе» религиозного мракобесия и удобно устроившемся в российском обществе 21 века «ЗАО РПЦ» со всеми их свечно-кагорными и прочими, более значительными «бизнесами» и мерзкими попытками влезть в систему образования) из 2018 прочь, они продолжили обсуждение дел текущих. Земных.

По большому счёту, попаданец добавил не много, лишь отдельные детали. Но сам Сталин только укрепился в выводе – логика побуждений внутренней политики США и Японии однозначно вела тех к решающему столкновению интересов на Тихом Океане. Осталось лишь сделать так, чтобы неизбежная битва за крупные архипелаги и бесчисленные острова, разбросанные на огромных океанских просторах самого большого водного пространства Земли, сыграла максимально в пользу СССР.

И обязательно так, чтобы сиюминутные выгоды каких-то решений и возможных геополитических ухищрений не заслонили будущее.

То будущее, которое ныне предполагал для страны Сталин.

Знания легли тяжким грузом, и если с принятием неизбежности подступающей кровавой схватки с Германией Сталин примирился, то отдалённое будущее, до которого он и не надеялся дожить, выглядывало мерзким обличьем девяносто первого. Обличье это несколько раз являлось Сталину в снах в виде образа меченого самой судьбой последнего Генсека, несколько фотографий которого разных лет и разного качества отыскал Рожков в своих книгах.

Горбачёв. Бездарный и самовлюблённый финальный результат предположительно «отрицательного отбора кадров в СССР», о котором настойчиво толковал попаданец, рассказавший о понравившейся самому Рожкову теории в будущем, согласно которой система в СССР двигала наверх часто худших из худших. Особенно если дело касалось выдвижения по «партийной линии».

То, что партия в 1991 было ничтожна и что из себя представляла, он понял по тому, что сказал попаданец о её численности.

Около 20 миллионов коммунистов! Неимоверная сила!

На бумаге и на словах..

Горькое разочарование тогда охватило его. Если знание о подступающей войне и жертвах бросали поначалу в кровавое марево ненависти, которое он рассчитывал охладить лишь кровью врага под атомным молотом, который СССР обрушит при первой возможности на Германию Гитлера, то знание о том, во что превратилась партия большевиков, обессиливало. Но, придя в себя от первых рассказов попаданца, эти же слова от потомка подарили и надежду, что СССР увидит и 21 век. Не только в сердцах тех, кто жил в нём и помнил о нём не только плохое, но и в виде вполне себе крепко стоящего на ногах государства.

Которое должно избавить от послевоенного противостояния. Колониальная система рухнет и без противостояния социализма с капитализмом. Знания о тенденциях второй половины 20 века и 21-го позволили подарить Сталину пару усмешек от осознания того, что некоторое самоустранение от этой борьбы лишь принесёт пользу СССР, позволив сосредоточиться на том, что внутри его и избегая гибельного, как оказалось при взгляде из 2018-го экономического, политического и идеологического противостояния со всем «коллективным Западом».

Но пока это был общий, так сказать, замысел. А то, что они «измыслили» совместными усилиями с Берией, Молотовым и Кузнецовым, лишь создавало подготовленную почву для него, попутно решая некоторые тактические задачи по улучшению положения СССР в предстоящей войне и укрепления будущих союзнических отношений..

***

Десятки и десятки архиважных, как говорил вождь революции и основатель государства рабочих крестьян, вопросов по прежнему требовали личного внимания у принявшего, как он искренне считал сам, дело почившего основателя первого в истории мира государства рабочих и крестьян. До 22 же июня с каждым днём оставалось всё меньше времени. Что ещё такого важного не вспомнили, что позабыли, что можно ещё успеть исправить?

8-й отдел ГУГБ, превратившийся в секретнейшее фотоателье в мире, за один процент данных из архива которого продали бы всех родных все лучшие шпионы тутошнего мира, отснял с экранов обоих устройств попаданца множество страниц информации.

Архив, содержавшийся в идеальном порядке бывшим начальником РОВД обычного района Молотовской области, вынужденно сорванного (как и другой «иновременной земляк попаданца» – передовик соцсоревнования, рядовой водитель МТС) с привычной «малой родины», хранил десятки и десятки тысяч фотокопий книг, журналов и прочих видов информационных источников из иных времён.

Конечно, специфика интересов потомка весьма ограничила выбор. Где-то пусто, где-то густо.

Рассортированные по разным разделам. Основная масса – программирование, военная история. Но было и другое.

Сотрудники и сотрудницы отдела (за невозможностью реализации в 1941 того, что попаданец называл «электронными базами данных» и поиском в них) составили что-то наподобие библиографического указателя, помогавших ориентироваться во всём этом информационном богатстве, а Сталин один раз задумался о людях, получивших весь доступ к знаниям будущего. Даже он сам, Берия и начальник отдела, имевшие (теоретически конечно же, на чтение всего этого не было времени!), полный доступ, скорее всего и сам попаданец, никогда не перелистывавший те тысячи и тысяч электронных (ныне и «твёрдых копий», опять термин из будущего!) страниц, не увидят и не узнаю всего. Того, что мелькало перед глазами фотографировавших их. Они же и сортировали по приоритету и принадлежности. Лишь вмешательство «свыше», при запросах Сталина, Молотова, Берии, «группы Мерецкова» и запросах допущенных специалистов – учёных и конструкторов, интересовавшихся конкретными событиями, личностями и сведениями, подвигало их на поиск чего-то определённого. Да ещё личные уверения попаданца, обращавшего внимание вышестоящих на тот или иной, важнейший, по его мнению, вопрос..