Йоханн Лёвен - Сандулеак 69-202

Существо застыло над геологом, как будто какое-то мгновение колеблясь в своих явно гнусных намерениях. Потом оно нагнулось. Его медленное, сдавленное дыхание источало смердящий запах гнили. Задыхаясь от этого зловония, геолог онемело смотрел расширенными от страха глазами, как медленно стала открываться когтистая правая лапа существа. Внезапно оно замерло и утробно заревело. Его гротескное тело изогнулось от боли. Его мускулы будто бы закипели под кожей. Существо приподняло левую руку, которая была неестественно огромной, но всё ещё напоминала человеческую. Внезапно пальцы судорожно загнулись. Ногти треснули, оторвались и четыре упали на пол, а ноготь мизинца остался висеть на клочке кожи. Существо уставилось на свою левую руку. Тяжёлые капли чёрной крови и слизистого зеленоватого гноя начали вытекать из кончиков пальцев. Вместе с ними выползли изгибающиеся когти. Как только они закончили расти, существо осмотрело лапу. Сквозь открытую дверь дунул ветер и пошевелил длинные волосы на левом виске существа.

Оно опустило голову и геолог взглянул в его рожу. Существо вновь нагнулось, и капля человеческой крови, которая стекала с прямых клыков, упала на щёку геолога. Но страшнее того, что ему сейчас предстояло, чудовищнее страшного превращения и смрада смерти, который исходил от существа, было нечто другое. Несмотря на абсолютно извращённые черты в зверином оскале застывшей рожы, геолог узнал в существе того человека, который ещё совсем недавно был его лучшим другом.

–– Гуль, не надо, – прошептал он, беспомощно произнося приятельскую кличку своего лучшего друга.

Существо замерло. Глубоко подо лбом сидящие глаза, красные из-за лопнувших в них кровяных сосудов, немного сузились. С дикой надеждой геолог смотрел в них. В глазах существа мелькнула призрачная тень последнего остатка человеческого сознания. В этот момент геологу показалось, что Гулос отчаянно пытается противостоять тьме, которая заволакивала остатки его разума.

Но эта попытка сразу же угасла, необратимо и навсегда. Вместе с ней погасла и последняя искорка надежды геолога. Безжизненно застывшие глаза чудовища сфокусировались на нём беспощадным, спокойным и бездушным взглядом, полным лютой демонической злобы.

Медленно, так что геолог видел это в каждой подробности, открылась перед ним в страшной пасти за занавесом из вязкой слюны пропасть смерти. Лёгкий ветерок навевал сквозь открытую дверь аромат благоухающих цветов – но теперь в этом сладостном запахе родной планеты чувствовалось что-то чуждое и гнусное. Поэтому геолог не мог сопротивляться, когда чудовище подняло и выпрямило его. В безграничном отчаянье он завидовал тем, кто лежал снаружи. Они умерли без страшного осознания того, что ни один человек не насладится больше чудом мирно цветущей пустыни. Геолог горько всхлипнул и умер, когда Гулос, размахнувшись головой, пробил клыками его лоб.

Маленькая уединённая бухта словно вжималась в извилистую линию побережья, чтобы только не привлекать к себе внимания. Многометровые, изборождённые эрозией серые обрывистые скалы скрывали и отгораживали её от моря, а густой лес, деревья которого шелестели ярко-зелёной листвой, как бы отделял бухту от остального континента. И хотя на краю рифов стоял небольшой домик с остроконечной крышей, свидетельствовавший о присутствии людей даже в этом затаённом месте, бухта, тем не менее, казалась отрешённой от всего мира. Это впечатление возникало ещё и потому, что домик имел натуральную окраску скал, а не однотонный блекло-серый цвет, в который машины красили буквально всё. К тому же в его архитектуре отсутствовали рационально-совершенные геометрические пропорции, характерные для построек искусственного интеллекта, вместо этого в них была неуловимая черта чего-то неизмеримо свободного, свойственная человеческому разуму. Несмотря на это – или же благодаря именно этому – строение и формой и цветом гармонично вписывалось в местность, словно являлось естественным продолжением неприветливых скал. Даже лестница из грубо выдолбленных в скале ступенек, которые вели от домика вниз к берегу, выглядела так, будто её сотворила природа. Лишь два оконца, узкая дверь и маленькая ровная площадка для посадок и стартов аэрочелноков выдавали, да и то лишь пристальному взгляду, что здесь находилась искусственная постройка.

На берег монотонно и тяжело, будто они были свинцовыми, набегали гонимые слабым ветром морские волны. Тихо бурча они разбивались, рассеивая мириады капель, и покрывали пеной уступ рифа, медлительно стекая обратно в море. В десяти метрах от берега на волнах качалось маленькое подводное судно. Из-за обтекаемой формы и серебристого цвета оно казалось огромной ленивой рыбой, замершей на водной поверхности.

Двое мужчин в белых комбинезонах, которые стояли у входа в домик и смотрели на море, резким контрастом выделялись на фоне нетронутого природного окружения. Так же как и маленькая белая яхта, медленно приближавшаяся к берегу. Стоявшие в её носовой части мужчина и женщина, державшиеся за гитовый трос, тоже были одеты в белые комбинезоны. Разбивающиеся о нос яхты волны брызгали крупными каплями им в лицо, но они словно не замечали этого, а неотрывно смотрели на берег, объятые чувством облегчения, что наконец достигли долгожданной цели. Широко улыбаясь, они помахали руками мужчинам, стоявшим на берегу. Те ответили тем же, но довольно сдержанно.

–– Они не очень-то рады видеть нас, – констатировал мужчина на яхте.

–– Пориос, они ведь не знают нас. К тому же путешествие сюда было и для них определённо не лёгким, – ответила женщина. – Но мы несомненно быстро найдём с ними общий язык.

–– Несомненно, – отозвался мужчина. Чувство облегчения у него явно росло по мере того, как яхта приближалась к берегу. – Этот твой Дариос, – сказал он, пытаясь скрыть своё радостное возбуждение, – как он сумел всё так точно вычислить? – Этот вопрос прозвучал чуть ли не восхищённо. – Ведь энергии в наших аккумуляторах хватило именно на то, чтобы доплыть сюда. Ещё пара минут, и компьютеры выключатся. И если бы его друг Асклепиос не обеспечил бы прибытие своих людей сюда с такой же точностью, – он с уважением посмотрел на мужчин на берегу, – то мы в конце-концов наверняка погибли бы. Ведь даже если бы мы зарядили аккумуляторы через солнечные панели, мы бы всё равно не достигли бы электростанции, потому что у нас осталось очень мало воды и вообще ни крошки еды. А её мы нигде не достанем… – Он умолк и уставился на стайку летучих рыб, которые выпрыгнули из воды совсем рядом с яхтой. Пориос последовал за их полётом пустым, отсутствующим взглядом. После того, как рыбки исчезли в волнах, он вновь посмотрел на женщину. – Нораа, ты была абсолютно права, Дариос действительно незауряден! – провозгласил он с нотой торжественности в голосе, в котором угадывалось огромное чувство облегчения. – И мы поможем ему уничтожить гулей! – Внезапно погрустнев, он тяжело вздохнул. – Кроме этой бухты, которая известна только нашему Обществу Знающих, гули распространились по всей планете… – Он подтянулся, помахал мужчинам и посмотрел на свою попутчицу. – Мы остановим их, правда ведь, Нораа?