Александр Абалихин - Медовый Спас

– На удивление быстро отреагировали следственные органы, – тихо произнёс один из лаборантов.

– Павел Витальевич, нам надо задать вам несколько вопросов. Расскажите, как в вашей лаборатории соблюдаются правила техники безопасности? – спросил второй человек в чёрном костюме.

Павел ничего не ответил.

– Вы разве не видите, что Павел Витальевич серьёзно болен? – спросила одна из сотрудниц.

– Тогда почему он находится на территории института? – удивился первый следователь и спросил:

– Кто проводил эксперимент?

– Вообще-то, я занимался исследованиями, которые позволят… – начал Печёнкин.

– Эксперимент проводил я, – прервав Михаила, сказал Павел.

В это время Дмитрий попросил Печёнкина:

– Миша, проводи меня в медпункт. Меня пчёлы сильно изжалили, – попросил Дмитрий.

Михаил и Дмитрий вышли из кабинета.

– Эксперимент проводил я, – твёрдым голосом повторил Павел. – И я потрясён ужасной и нелепой смертью сотрудницы нашей лаборатории. Пчёлы, перед своей гибелью на последней стадии заболевания, вырабатывают смертельно опасный токсин.

И тут Боль вернулась к нему.

– А ведь я о тебе почти забыл, – прошептал Павел и поморщился.

– Вы с кем разговариваете? – удивился первый следователь.

– Сам с собой разговариваю. Если у вас больше нет вопросов…

– Вопросы у нас есть. Почему в вашей лаборатории не соблюдаются правила техники безопасности при проведении опасных экспериментов? – спросил первый следователь.

– Ситуация сложилась необычная. Такого агрессивного поведения от домашних пчёл мы не ожидали. Раньше только дикие пчёлы, обитавшие в Южной Америке, вели себя подобным образом. Яд заражённых вирусом апимортоза пчёл чрезвычайно токсичен и опасен для человека. Сейчас по всему миру происходит нечто подобное в природных условиях. Между прочим, пчёлы, которые атаковали наших сотрудников, уже подохли, – рассказал Павел и попросил:

– Вы позволите мне пойти домой? Я вам ничего больше не смогу рассказать.

– Идите! Только не покидайте пределы города, – сказал первый следователь и протянул Павлу бумагу и ручку:

– Вот здесь распишитесь.

Павел послушно поставил подпись.

– Да куда же он поедет из города? Ведь у него рак, – сказала заглянувшая в кабинет бодрая пожилая уборщица Марья Петровна, стоявшая со шваброй в руках.

– Тогда у меня будет вопрос к вам, – обратился к уборщице второй следователь.

– Вы задавайте вопросы, только быстрее, – попросила Марья Петровна, – а то мне битые стёкла надо убирать и подмести дохлых пчёл.

Павел встал со стула и вышел из кабинета.

С трудом перенеся путешествие в душной подземке и переполненном автобусе, уставший Павел ввалился в квартиру, сделал себе обезболивающий укол и лёг на диван. Он вспоминал события прошедшего дня и остро ощущал несправедливость – он, неизлечимо больной, измученный Болью, человек остался жив, а юная здоровая Вера нелепо погибла.

«Надо предупредить всех сотрудников, чтобы при посещении опытного участка надевали плотно подогнанные защитные комбинезоны, – размышлял Павел. – Хотя какие могут быть теперь советы? Наверняка, теперь исследования прекратят, а лабораторию закроют. И аппаратура после такого сильного душа, возможно, пришла в негодность. Жаль! Похоже, Печёнкин был на верном пути. Плохо, что я точно не запомнил ни одного абзаца текста, ни одной цифры, которые видел в отчёте Михаила. Память стала плохая. Да я и сам уже ни на что не годен».

И тут Павел заметил красный блик на оконном стекле. Он встал и вышел на балкон. Впервые он равнодушно смотрел на малиновый солнечный диск, опускающийся за парк.

Услышав звонок, Павел вернулся в комнату. В телефоне он услышал голос Дмитрия:

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, нормально, – отозвался Павел. – А как твоё здоровье? Пчёлы тебя сильно изжалили?

– Опухоль на лице и шее уже спала. Со мной всё в порядке… Веру жаль!

– Защитные костюмы и сетку впредь надо надевать плотно.

– Теперь уже не надо. Нашу лабораторию закрыли.

– Я предполагал, что это рано или поздно случится.

– Завтра утром Иван Петрович возвращается из Уфы. Он по телефону ругался и на меня, и на Печёнкина за то, что мы допустили вас на экспериментальный участок. Следователи не успокаиваются. Руководителей института и всех нас допрашивали. Не понимаю, почему они так рьяно взялись за нас, когда по телевизору все новостные передачи начинаются с сообщений о гибели людей от разъярённых пчёл? Во многих странах на разных континентах оставшиеся в живых домашние пчёлы атакуют деревни и посёлки и даже появляются в крупных городах. Пчёлы повсюду жалят людей. Множество несчастных случаев с летальным исходом. Думаю, что сегодняшние допросы в нашем институте неспроста.

– Я тоже так думаю. Скорее всего, наше нынешнее руководство института кому-то не угодило. Но хватит об этом. Лучше расскажи, что сообщают в новостях?

– Повсюду создаются военизированные подразделения, которые занимаются уничтожением пчелиных семей на оставшихся немногочисленных пасеках. Хозяева пасек сопротивляются. Ведь на ранних стадиях распознать апимортоз без лабораторных анализов невозможно. Один пасечник в Швейцарии даже открыл огонь из винтовки по спецподразделению, которое вторглось на его пасеку, – рассказал Дмитрий.

– Как себя чувствует Михаил?

– Он в шоке. Всё твердит, что вы ни в чём не виноваты. Печёнкин очень расстроен. Лаборатория опечатана. Но, при этом Михаил готовится к выступлению на конференции.

– Значит, Печёнкин полетит в Красноярск?

– Михаил сказал, что обязательно полетит. Он не давал подписку следователям. А вас, Павел Витальевич, больше никуда не вызывали?

– Не вызывали. Знаешь, Дима, а ведь я решил устроить побег из этой жизни. Устал я от Боли.

– Вы такие мысли выбросите из головы! – заволновался Дмитрий.

– Ты не понял. Несмотря на подписку, я решил уехать из города. Мне здесь стало тяжело. Я поймал себя на мысли, что перестал радоваться красивым закатам, которые я наблюдал с балкона по вечерам. Теперь меня не держат в городе ни эти закаты, ни работа.

– Но вы так просто говорите об этом по телефону, а между тем…

– Если даже наш разговор прослушивается, это не страшно. Следователи взяли с меня формальную подписку. Они ведь знают, что мои дни сочтены и не станут препятствовать исполнению моего последнего желания – покинуть перед смертью душный суетливый город.

– Вы придёте на похороны Веры?

– Не знаю, – тяжело вздохнув, сказал Павел.

– Ну, всего доброго, Павел Витальевич!

– До свиданья, Дима! Спасибо, что позвонил.

Павел положил трубку и посмотрел в окно. На улице уже сгустились синие сумерки.