Николай Чадович - Первые шаги по Тропе: Злой Котел

Но теперь, в соединении со словами Рябого, это вроде бы незначительное происшествие обретало некий особый смысл. Тенетники явно что-то замышляли. Воспользовавшись тем, что стрелы с башен летят уже не так густо, вредоносцы бросили на штурм почти все наличные силы.

Внезапно в тылу у них разверзлась земля. Из образовавшегося провала хлынули тенетники, на бегу посылая во врага стрелы.

Вот вам и вылазка, подумал я. Да еще и такая внезапная. Если тенетниками заняться всерьез, из них могут получиться неплохие вояки. Знать бы только, сколько жизни им осталось на этом свете.

Оказавшихся под перекрестным обстрелом вредоносцев обуяла паника. Если стрелы уносили десятки жизней, то давка губила сотни.

В считанные минуты пространство, прилегающее к башням, очистилось от способных к сопротивлению вредоносцев. Когда были добиты и частично способные, тенетники один за другим исчезали в том самом провале, откуда и появились.

– А не боитесь, что вредоносцы воспользуются этим путем, чтобы проникнуть в башню? – поинтересовался я.

– Сейчас его завалят, – сообщил Рябой. – Но в запасе у нас есть и другие подземные ходы.

Словно бы в подтверждение его слов земля дрогнула, а из провала вырвался столб пыли.

Уцелевшие вредоносцы, все еще весьма и весьма многочисленные, собрались на дальнем конце поселка, словно бы чего-то ожидая. Об отступлении они даже не помышляли, что казалось мне крайне подозрительным. Не знаю, как прытники, но чревесы рисковать зря не любили.

– Где же обещанная подмога? – спросил я.

– Еще рано, – ответил Рябой. – Враги взяли наживку, но еще не заглотили ее окончательно. Разгром у Бученя должен стать для них началом конца. Не просто поражение, а именно разгром, полный и беспощадный.

Внезапно из тумана донеслись звуки, которые мог бы издавать кит, махнувший плавником на свою прежнюю жизнь и решивший вернуться на сушу.

Окружавшие меня тенетники сразу насторожились. Что-то огромное, фыркая, хлюпая и урча, пробиралось по мелководью.

В здоровенной округлой туше, с великим трудом выбравшейся на берег, я признал пресловутого крюконоса, так перемазавшегося в грязи, что его гладкая, густая шерсть стала похожа на тряпку, о которую вытирают ноги. Все, связанное с водной стихией, было противопоказано этой исполинской землеройке, но воля зверя находилась в полном подчинении у прытников, висевших на его загривке, словно пиявки.

Даже заполучив столь грозного союзника, вредоносцы не рискнули вновь броситься на штурм – что ни говори, а горький опыт сказывался. Вместо того они заставили крюконоса рыть вокруг башни землю, уничтожая тем самым подземные ходы.

Разворотив весь поселок, зверь повернул свое могучее рыло в сторону нашей башни.

– Стреляйте в прытников, – посоветовал я. – Надо лишить скотину погонщиков.

– Прытник может залезть крюконосу куда угодно, – возразил Рябой. – В ухо, в защечный мешок, под кожу. Там его никакими средствами не достанешь. Это тот самый случай, когда нужно устранять не причину, а следствие.

Однако стрелы, дождем сыпавшиеся на крюконоса, не причиняли ему никакого вреда, а угодить с такого расстояния в крошечный, заплывший жиром глаз не удавалось даже самым метким тенетникам. Победа, не признающая ни правых ни виноватых, вновь стала клониться на сторону вредоносцев.

Явившиеся снизу тенетники принесли еще одну дурную весть – через разрушенные подземные ходы в подвалы башни поступают грунтовые воды.

– С этим уже ничего не поделаешь, – сказал Рябой. – У нас нет лишних рук, чтобы спасать накопленное добро. Башня строилась по указаниям Поводыря, а он ничего не говорил об устройствах, откачивающих воду. Оставим все, как есть. Доверимся воле провидения.

В следующий момент башня содрогнулась, словно корабль, напоровшийся на рифы, и стала медленно крениться. Несколько стрелков кувыркнулись через парапет.

Как оказалось, причиной тому был крюконос, добравшийся-таки до башни. Сейчас он подкапывался под ее фундамент, совсем как дикий кабан, который из-за горсти желудей безжалостно губит дубы.

– Где-нибудь здесь есть летательный пух? – спросил Рябой, невозмутимый, как всегда.

Каюсь, сначала мне подумалось, что он тронулся умом (и ведь было из-за чего), но другие тенетники так не считали и быстро доставили из нижнего яруса старый «пуховик», судя по виду, служивший кому-то вместо подстилки.

Рябой энергично встряхнул почти невесомый шлейф, заставляя тончайшие ворсинки пуха расправиться, а потом, перехватив его за середину, спустил концы вниз.

– Мне не суждено узнать, кто победит в этой беспощадной схватке, – молвил он, обращаясь ко мне. – Но я верю, что тенетники так или иначе возродятся и вновь увидят Светоч. Поклянись, что ты не оставишь наших потомков без присмотра и станешь для них надежным Поводырем.

Совершенно ошарашенный столь неожиданным предложением, я забормотал что-то невнятное об отсутствии у меня соответствующих способностей, о необходимости все обдумать и взвесить, о своих собственных проблемах, но Рябой был неумолим.

– Никаких возражений! – воскликнул он. – Нельзя отказывать в последней просьбе умирающему или обреченному на казнь.

– Но ведь ты жив-здоров!

– Считай, что уже нет.

Он решительно шагнул с края накренившейся башни в пустоту, и свободные концы «пуховика» взметнулись вверх, словно крылья огромной белой птицы.

Уже издали донеслось:

– Не забывай о клятве!

Используя «пуховик» вместо парашюта, Рябой опустился прямо на морду крюконоса и загнал ему по стреле в каждый глаз. Бывает так, что невинное создание расплачивается за грехи тех, кому оно доверилось.

Третьей стрелой Рябой успел срезать кинувшегося на него прытника, но тут шальной зажигательный снаряд воспламенил летательный пух и все они: тенетник, крюконос, прытники – превратились в один общий костер.

Окончательно сломленные гибелью крюконоса, вредоносцы уже собирались пуститься наутек, но путь им преградили бесчисленные плоты, на которым к защитникам Бученя прибыло подкрепление.

Возможно, кто-то из вредоносцев и спасся, нырнув на глубину, но большинство нашло свой конец на окраине поселка, вдруг ставшего берегом острова.

Как и мечтал Рябой, разгром был полный и беспощадный, но исход большой войны, к сожалению, не зависел от одного-единственного сражения.

По всему Ясменю продолжали кострами пылать башни, а ополчение Бученя без отдыха металось от одного осажденного поселка к другому.

Как-то раз, когда я добросовестно пытался облегчить страдания раненых, меня вызвали из башни на берег. Так уж повелось, что сейчас со мной советовались по самому пустяковому делу. Даже не дождавшись нового поколения тенетников, я уже как бы приступил к исполнению обязанностей Поводыря.