Евгений Лукин - Приснившийся

Сон прояснился внезапно – и такое впечатление, что с середины. Поэтому оставалось лишь гадать, как попали они в эту тесную каменную комнату и почему зияет в земляном полу прямоугольная дыра, и выглядывает из нее темная крышка старинного сундука, а сами они вдвоем с кем-то незнакомым ползают на коленях, торопливо сгребая в яму рыхлую землю.

Что-то они, видно, натворили в первой, канувшей, половине сна и теперь заметали следы.

Дело продвигалось медленно, и даже забрезжила надежда, что пробуждение так и застанет их за этим занятием, но тут сон опять передернуло: яма вдруг оказалась засыпанной, а они уже разравнивали и уплотняли грунт ладонями…

Потом оба поднялись с колен и, бесшумно отступив каждый к своей стене, снабженной каменным приступочком, уселись друг напротив друга, как пассажиры в купе.

«Успели, – неуверенно подумал один. – Может, и выкрутимся…»

Смысл происходящего был ему по-прежнему неясен, но сердце колотилось ликующе. От ямы не осталось и следа – ровный, равномерно утоптанный земляной пол, нигде ни бугорка, ни вмятины. Оба сидят с самым невинным видом, руки – на коленях…

Желая понять, что чувствует сообщник, спящий всмотрелся в лицо напротив, но лицо было скрыто тенью. Вскоре показалось, что сообщник испуган.

Время шло, и беспокойство сменялось потихоньку тоскливой уверенностью. Вне всякого сомнения, впереди, в сумеречных извивах сна, обоих поджидало нечто неотвратимое. Настолько неотвратимое, что даже бояться не имело смысла. Оставалось сидеть и ждать…

И вот наконец со звуком, похожим на мощный вздох доисторического чудовища, весь грунт, который они так старательно сгребали и разравнивали, взвился из ямы, рухнул на потолок, лег опрокинутым конусом. Сундук раскрылся, и со дна его поднялась и выпрямилась во весь рост обнаженная женщина… Обнаженная? Он не закричал лишь потому, что уже ждал чего-нибудь подобного. Женщина была без кожи. Голые синеватые мышцы и белые жгуты сухожилий. Медленно повернулось сплетенное из мускулов беспощадное насмешливое лицо, слепые, как серебряные слитки, глаза скользнули равнодушно (сообщники отшатнулись, вжавшись спинами в холодный тесаный камень), но каждому наверняка показалось, что в тот момент, когда литые бельма были обращены к нему, женщина едва заметно осклабилась.

Без кожи… Как же это называется у скульпторов, когда ваяют человека без кожи, чтобы показать рельеф мышц?.. «Картуш?.. Эскарп?..» – понеслись полузнакомые с выветрившимся смыслом слова. Он отчаянно вспоминал, почему-то уверенный, что стоит вынуть из памяти это слово – и вставшая не увидит, не тронет, а сам не сводил глаз с ее тщательно обработанных и покрытых свежим лаком ногтей.

В остолбенелой тишине она шагнула (ямы в земляном полу теперь почему-то не было) к ночному незастекленному окну и оперлась чуть раскинутыми руками на каменный подоконник. Поза человека, наслаждающегося ночным воздухом. Сидящие ждали, не осмеливаясь вздохнуть. Женщина как будто прислушивалась. Затем резким движением перекинула через подоконник ногу, другую – и заскрипел под удаляющимися шагами гравий.

Оба еще долго не решались пошевелиться.

– Ушла… – Горло перехватило, голос отказывался повиноваться. Но тот, что напротив, расслышал.

– Тихо!.. – шепнул он, гримасничая.

Снова замерли, испуганно ловя почти уже не различимый скрип гравия. Наконец последний звук растаял, и ночь за окном стала пустой и гулкой.

Напряжение несколько спало.

– Храбрый, да? – сдавленно спросил тот, что напротив. – А если бы вернулась?..

Сил на ответ не нашлось. Незнакомец шевельнулся, смутный блик лег на его бледное осунувшееся лицо.

– Я уж думал: все… – жалко скривив рот, признался он. – Как повела глазищами…

– Она слепая…

– Слепая… – обессиленно повторил тот. – А ощупью бы нашарила?.. Видал коготочки? Не иначе нарочно оттачивала… – Замолчал, потом быстро взглянул в глаза и вдруг спросил глуховато и отрывисто: – Кто она тебе?

Вопрос был настолько страшен, что смысл его проступил лишь несколько секунд спустя.

– П-почему мне?..

– А кому? Мне, что ли?

Тот, что напротив, глядел враждебно, почти с ненавистью.

– Сволочь ты, – устало сказал он. – Чего не проснулся?

Проснуться?.. Боже, да ведь это всего лишь сон! И спящий почувствовал такое облегчение, что чуть не заплакал. Ну, конечно! Он же в любой момент может проснуться!.. В любой момент…

Однако радость немедленно обернулась тревогой.

– А… а сам чего же?.. – с запинкой спросил он.

Лицо напротив дрогнуло, исказилось.

– Ага! Жди! Как я тебе проснусь? Куда я тебе проснусь?.. Меня вообще нет! Приснился я тебе, понимаешь, приснился!.. – Он смолк и вновь уставился на сообщника. Тот, вздрогнув, насторожился, но за окном по-прежнему было тихо. Странно… Такое впечатление, что незнакомец боялся сейчас именно спящего, а не той, что, слепо брела в ночи, нащупывая руками пустоту…

– Главное, я-то тут при чем?.. – сказал приснившийся. – Откуда я знаю, что ты там с ней наяву сделал!..

В каменном мешке стало так же гулко, как за окном.

– С ума сошел?.. – едва совладав с непослушными губами, выговорил наконец спящий. – Я ее вообще впервые вижу…

– Ага… Впервые… Тогда откуда же она такая?

– А ты откуда такой?.. – огрызнулся спящий. Порадовался удачному ответу, передохнул и добавил ворчливо: – Вот и она оттуда же…

Тот, что напротив, сразу съежился, притих, и теперь лишь поглядывал боязливо. Люстра грунта, ранее свисавшая с каменного потолка, давно исчезла, на стыках свода дрожала влага.

«Ничего не помню… – растерянно думал спящий. – А вдруг я и впрямь что-нибудь там натворил… наяву… А теперь вот кошмары…»

– Может, я видиков на ночь насмотрелся… – сам себе не веря, начал он – и осекся. Оба прислушались. Где-то снаружи, далеко, на грани слышимости, снова поскрипывал гравий.

– Сюда? – одними губами спросил спящий.

Тот, что напротив, помотал головой – то ли отрицательно, то ли просто отгоняя жуткую эту мысль. Дождавшись тишины за окном, бессильно откинулся в тень, привалился к камню спиной.

– Ищет… – хрипло, стонуще выдохнул он – и продолжал чуть ли не мечтательно: – Обшарит все, вернется… Влезет в окошко, пойдет вдоль стеночки… Сначала плечо нащупает…

Лицо его исказилось, как будто он уже терпел предстоящую муку.

– Замолчи, – с содроганием попросил спящий.

Тот, что напротив, дышал прерывисто и часто. Глаза блуждали. Потом вдруг спохватился и уставился снова.

– Ну, ладно… – бросил он. – Нащупает – заорешь да проснешься… А если не тебя сначала? Если меня?.. Ведь ты же, сволочь такая, пальцем не пошевелишь! Будешь ведь сидеть и смотреть, как она меня тут… пластает…