Павел Шумил - Переведи меня через майдан

Взлетная полоса была сделана на совесть. Из расплавленного базальта. Правда, в нескольких местах базальт дал трещины, но бригада ремонтников залатала бы все дефекты за два дня.

Полосой не пользовались уже лет сто. Ветер нанес пыли, на пыли выросла трава, и местами зеленые языки перекрывали серый базальт от края и до края. Красивое место выбрала Фиеста для технохутора. Если подняться в застекленную башню диспетчеров, во все стороны открывается вид на степь. Надежде бы очень понравилось.

Фиеста вышла нас встречать. Тепло улыбнулась мне, с материнской нежностью прижалась щекой к щеке Тоби. Она была лет на десять-пятнадцать старше меня. Что-то знакомое поразило в выражении лица. Позднее я понял. Это выражение смертельно раненого зверя я видел у Бонуса после смерти девочек. Или в зеркале.

Кибер, спутник мунтов, пускал зайчики надраенными пластинами корпуса. Готов спорить, неделю назад он выглядел ржавой развалиной. Звали его Флаттер. Местная специфика, видимо.

Праздничный стол поражал изобилием. Кроме желе и теплой сладковатой воды стояла пластиковая квадратная тарелка с фруктами, нарезанными аккуратными кубиками. Явно мое дурное влияние. Я кормил Лиану дольками яблок. Прогресс… Телько здесь нарезка проводилась без учета косточек, семечек и сердцевины плода. То ли лазерным лучом, то ли очень тонкой алмазной фрезой.

Фиесте очень хотелось остаться со мной с глазу на глаз. Поэтому после обеда мы отправились на экскурсию по аэродромному комплексу. Но Тоби увязался за нами.

Ангар меня поразил. Четыре десятка тяжелых вертолетов выстроились в три ряда как на параде. Но восхитило не это. Кто не видел вертолетов? Изумило то, что источником энергии служили компактные спин-генераторы. Чудеса миниатюризации. Не больше двенадцати-пятнадцати тонн весом. В наше время таких делать не умели.

Во втором ангаре тусклый свет из окон под потолком освещал несколько транспортных флаеров. Я заглянул в один, размышляя, как бы остаться наедине с Фиестой. А впрочем, это ее забота.

— Тоби, приготовь, пожалуйста, комнату для Игната, — попросила Фиеста.

— А… какую?

— Рядом с твоей.

Ворча что-то под нос, Тоби удалился. Фиеста проводила его взглядом, затем резко развернулась ко мне. Мягкая улыбка исчезла с ее лица. Серые глаза блеснули сталью. Теперь это было лицо прокурора. Я хмыкнул.

— Я голосовала за тебя. Жалею, что ошиблась. — Она замолчала, видимо, ожидая реакции. Напрасно. Я лениво размышлял, смогу ли запустить аэродромный тягач и доехать на нем до города.

— Совет рассмотрел твое дело, — продолжила Фиеста. — Лиане разрешено иметь ребенка от Тоби. Многие были против, но Веда, Лиана и я выступили в твою защиту. Ты можешь быть полезен для сообщества и получил право голоса. Сейчас я голосовала бы против.

Я пожал плечами. Детские игры мунтов меня не интересовали.

— Сядь, — приказала Фиеста. Стальные нотки в голосе мне совсем не понравились. Как и мощный станнер, направленный на меня ее кибером. Стальные глаза, сталь в голосе, стальная шестиногая железяка со станнером — как-то это однообразно. Но проснулось легкое любопытство, чем все это кончится. Я присел на бетонный приступок у стены ангара, и Фиеста опустилась рядом.

— Ты не представляешь всей серьезности положения, — произнесла она. — Мунтам нельзя иметь детей от дегов. Тоби наполовину дег. Негативное влияние деконструктивных генов отца Тоби нарушит…

— Деконструктивных… Сами слово выдумали? Скажи прямо: дочь Лианы родится идиоткой, так?

Фиеста вздохнула.

— Дочь Лианы не будет телепаткой. Игнат, ты послал Тоби к Лиане лишь затем, чтоб избавиться от его болтовни. Молодая дурочка впервые увидела полноценного мужчину, влюбилась в него всей силой молодости, а ты подослал к ней Тоби. Ты обманул ее любовь, разбил счастье лишь затем, чтоб не слышать болтовни Тоби. Ладно, в твоей душе ничего не осталось. Но зачем пустое место грязью заполнять?

— Она меня уже простила. Она голосовала за меня.

— Она голосовала за тебя только потому, что она мунт. Для мунта дело важнее личных амбиций. А что касается чувств, ты превратил ее в свое подобие. Любовь выжег, оставил горечь и ненависть. Это у тебя здорово получается.

— Если помнишь, я не собирался идти на тот хутор. Кстати, в чем состояло голосование?

— Ты нарушил закон. Мы решали, обезвредить тебя, или наделить соответствующими полномочиями, чтоб твои действия не выходили за рамки закона.

— Обезвредить — это убить?

— Да.

— Но решили поднять мой статус до ранга мунта?

— Да.

— Ха-ха три раза. Кстати, кто должен был в рамках закона осеменить Лиану?

— Голыш.

— О-о!!! В этом есть какая-то справедливость.

— Ты просто не владеешь информацией. Чем, по-твоему, голыш отличается от мунта?

Я не стал отвечать на риторический вопрос.

— Голышам не повезло. Они получили телепатию, но не лишились рук.

— Так голыши — телепаты?

— Смешно, да? Мы потеряли верхние конечности, и это нас спасло. Голыши имеют полноценный мозг. Они потеряли не разум — язык. Издержки телепатии.

— Так голыши — телепаты? — тупо повторил я.

— Да, голыши телепаты. В этом их беда. Им не нужен был язык для общения, и они его забыли. А вместе с языком — культуру. Технику, письменность и весь багаж знаний, накопленный человечеством за всю историю. Первая волна колонистов слишком хорошо обустроила планету. Превратила ее в рай для обезьян. Не нужно думать о хлебе насущном.

— А вы?

— А мы, мунты, не можем без техники. Без техники мы вымираем в ходе естественного отбора. Ты слышал о Дарвине? Да что я тебе объясняю? Вспомни, что с Лианой случилось. Те мунты, которые забыли про цивилизацию, вымерли. Как питекантропы. Все по Дарвину.

— Фиеста, начни с начала.

— С питекантропов?

— С Волны. Что было на Земле после моего отлета?

— Вы, звездная элита, улетели первыми. Вас готовили, вам отдали лучшие корабли. Но жить хотелось всем. И после вас началась вторая волна эмиграции. Земля мобилизовала все силы. Можно очень много сделать, если под рукой все ресурсы планеты и не нужно заботиться об экологии. Ведь до конца света двадцать лет. Строились огромные транспорты. Ваш кораблик мог скакать по космосу сколько угодно, а ресурс транспортов ограничивался двумя десятками прыжков.

— И вы не смогли уйти от Волны?

— Я пока говорю о дегах. Да, они подцепили волну в космосе. Мои предки принадлежали третьей волне эмигрантов. В это время с Земли бежали на всем, что может летать. Кораблями эти гробы назвать можно лишь условно. Строили огромные негерметичные корпуса-соты, набивали их групповыми анабиозными саркофагами на полсотни человек каждый, с ресурсом на три месяца, ставили на эту консервную банку двигатель — и гуляй. Три прыжка в твоем распоряжении.