Елена Долгова - Нажми на кнопку. Сборник рассказов

«Вот черт», – подумал он, прежде чем уйти.

Экстрасенс Миша Маевский, несмотря на ранний час, уже был на ногах, и выглядел он еще более хмурым и утомленным, чем накануне.

– Я поработал, пока они спали, и выяснил кое-что. Кем бы ни был наш объект, он не блондинка и не банкир.

– Почему?

– Судя по мыслям, старик вложил большие деньги в хайтек. Он не из тех, кто будет оплачивать уничтожение материальной культуры, С блондинкой ситуация еще пикантнее…

– Что?

– Она совершенно точно замаскированный телохранитель старика.

– Больше похожа на любовницу.

– Это только видимость. Я бы из списка подозрительных исключил не только блондинку, но и журналиста.

– Почему?

– Мысли, сны… В общем, боязлив. Боится крови. Трус, хотя и честный.

– Миша, мне нужен один, конкретный человек. У тебя два дня на поиски. И это все.

– Вот я так и знал, что ты мне эту грубость скажешь вместо «спасибо».

Маевский, похоже, обиделся, а Вечеров, попрощавшись с ним, ушел. Альды в коридоре не было, и время до завтрака он скоротал, в мельчайших подробностях вспоминая еще одну свою встречу с Сэтом, такую же безличную, как и все остальные.

…В тот день долго выли сирена. Возможно, ее просто забыли отключить. У подножия холма валялась сбитая «вертушка», ее пилот матерился, придерживая раненую руку. Завод горел и прикрывал горизонт клубами ядовито-желтого дыма. Небо, лица и техника уже окрасились в этот цвет. Пожар не тушили, потому что единственный проход к нему по эстакаде уже час удерживала вооруженная группа людей Сета. Маевский находился неподалеку от Вечерова, тщетно пытаясь разглядеть лица в бинокль. «Я не могу работать, если совсем не вижу лиц. Это уже не диверсия, это какая-то война». Маевский тоже ругался, беззвучно шевелил губами. «Не высовывайся, Миша – безо всяких эмоций попросил его Вечеров, – у них тут снайпер, да и не только». Людей Сэта пересчитали при помощи биодетектора, их оказалось всего семнадцать, но заложников – втрое больше.

Штурм начался через час и оказался таким тяжелым и кровавым, что Вечеров старался о нем не вспоминать. Трупы в черных мешках унесли. Из группы Сэта не сдался никто, но этих тел насчитали только шестнадцать. Завод биопрепаратов догорел сам собой и превратился в покрытые копотью развалины. Мертвых заложников пересчитали отдельно – их легко было опознать по униформе компании. Особенно запомнились двое. Старый мужчина лежал ничком, защищая собой мертвую девушку лет двадцати. В него стреляли с близкого расстояния, пуля вошла в затылок старика и разворотила лицо. Девушка задохнулась в дыму. Возможно, в момент убийства старика она уже была мертва. «Внучка», – осмотрев нашивки с именами, пробормотал Маевский.

«Не имеет значения, чего добивается преступник – сказал Вечеров через день или два, когда напряжение спало. – Понимаешь, Миша, никакие причины, даже те, которые у некоторых вызывают сочувствие, не могут оправдать террориста»

Возразить было нечего.

Сейчас, на «Фаэтоне», Вечеров вернулся к тому, что ему не требовалось возле руин догоравшего завода, к логике. Стремление Сэта выехать в марсианскую конфедерацию объяснялось лишь одной причиной – кто-то сильный и опасный подошел слишком близко. Такие поездки называются бегством и не предполагают обратной дороги, по крайней мере, в течение месяцев или лет. Журналист, банкир и его охранница отпадали. Программист «Фобос инкорпорейтед», имел алиби, о котором не догадывался Миша – он провел последние месяцы вне Земли. Оставались только Альда и курьер.

Вечеров попытался вспомнить все, что он знал об Альде, но понял, что не знает почти ничего. Он не сомневался, что в возрасте семи-восьми лет они часто играли вместе. Чуть позже начинался провал в событиях, он не мог припомнить ничего, отрывочных разговоров, происходивших раз в несколько лет. Девушка уже давно не жила на его улице, точнее, это сам Вечеров много раз менял адреса. Оставалась возможность задержать ее и курьера за пару часов до высадки на территории Марсианской конфедерации. Суток, которые давал в таких случаях закон, хватило бы на уход «Фаэтона» в обратный рейс. План выглядел ясным, четким и выполнимым, он обеспечивал дополнительное время, а ярость и отчаяние Сэта могли выдать его Маевскому.

«Если Миша не найдет решения, я так и поступлю»

Вечеров вытащил, осмотрел и проверил пистолет, хотел убрать его в кобуру, скрытую под пиджаком, но не успел. В дверь глухо и мягко ударило.

– Кто?

Ответа не было. Лампы на короткое мгновение погасли, но потом включились, хотя свет потускнел, разом превратив в сероватые потемки искусственное утро корабля. По корпусу «Фаэтона» пробежала дрожь, она почти заглушила повторный стук в двери со стороны коридора.

– Альда, ты, что ли?

…В коридоре стояла темнота, чуть окрашенная блеклой световой линией на полу. Миша Маевский, перечеркнув собою эту линию, замер ничком, уткнувшись лицом в согнутые руки. Экстрасенс был мертв, нож по рукоять вошел в спину, удар нанесли только что, и кровь еще не запеклась. Вечеров успел уловить звук быстро удалявшихся шагов, и в этот момент удар заставил качнуться корпус корабля, сильный толчок бросил людей на пол, раздался скрежет и треск, вздыбившийся пол ударил в висок, тьма стала абсолютной и через секунду поглотила все.

Мара привыкла жить в состоянии привычной, строго контролируемой тревоги. Это было правильно, а поэтому хорошо. Утром и днем она сопровождала Келлермана в его машине, вечером охраняла по дороге домой или в увеселительные заведения. На публике держалась в стороне, оценивая возможные угрозы, или (если первое оказывалось невозможным), прикрывала клиента, изображая его любовницу.

Тело Мары довели до совершенства годы тренировок. Холодная логика, заменявшая ей большую часть эмоций, делала прекрасно-невозмутимым правильное лицо. Она умело скрывала свою сущность, поэтому в ее поддельную женственность верили. Банкир Келлерман ценил своего телохранителя и платил щедро. Два или даже три раза она, по всей вероятности, спасала ему жизнь.

Мара знала о клиенте многое, хотя, конечно, не все. Она понимала его страх, который стал для этого человека второй сущностью, потому что Келлерман панически боялся смерти и темноты. Ужас последнего, безысходного конца личности был сильнее, чем прочие страсти, и уступал только жажде контроля над невидимыми финансовыми потоками.

Впервые Мара спасла клиента в тот самый день, когда горел завод биопрепаратов «Юниверсал технолоджи». Пожар не тушили, потому что вооруженная группа боевиков Сета блокировала единственный проход. Келлерман, который владел контрольным пакетом акций «Юниверсала», в это время находился за тысячу километров от места действия. Он из-под отечных век наблюдал за видеорядом новостей на огромном экране, и, хотя квадратное лицо не выражала ничего, но Мара кожей ощущала нарастающий страх клиента.