Чарльз Стросс - Аччелерандо

А причина к бегству на самом деле обыденная: их не рожденная еще дочь, зародыш девяноста шести часов от роду, извлеченный перед имплантацией и помещенный в жидкий азот. Памела, похоже, набралась всей возможной чепухи, которую распространяет Общество традиционного деторождения, не приемлющее вмешательств в зародышевую линию и чурающееся защиты плода от поправимых генетических аномалий. Если и существует в мире нечто, с чем Манфред Масх не имеет точек соприкосновения, – так это слепая уверенность в том, что природа сама рассудит . Породнить его с явлением такого рода – отнюдь не высшая цель Памелы. Но если на их долю выпадет еще хоть одна феерическая ссора – довольно. Он попросту забудет о ней и уйдет в вольное плавание. Все так же будет печь идеи как пирожки и жить милостью новой парадигмы. И к черту плети и кожаные ремни.

До того как сесть на поезд TGV [32] TGV (сокр. фр. Train à Grande Vitesse, скоростной поезд) – французская сеть скоростных электропоездов, разработанная GEC-Alsthom (ныне Alstom) и национальным французским железнодорожным оператором SNCF. в Рим, Манфред улучает минутку, чтобы посетить салон авиамоделей. Хорошенькое место, чтоб на хвост тебе упал внештатный агент ЦРУ – была наводка, что кто-то из этих ребят там окажется. В эту декаду авиамодели – приоритетная цель для хакеров. Достаточно начинить воздушного змея из бальсы микроэлектроникой, камерами, сервоприводами и процессором с загруженной нейросетью – и все, боевой дрон нового поколения готов. Салоны, подобные этому, – настоящие ярмарки талантов, вроде старых хакерских конов. Текущее мероприятие расквартировалось в здании убыточного рынка, сдающего свои площади в аренду всем желающим – все, лишь бы протянуть еще немножко. (Роботизированный склад по соседству, напротив, кипит жизнью, запаковывая посылки на адресную доставку: людям все еще нужна еда – не важно, общаются ли они в мессенджерах или просиживают в офисах ИРЛ.)

Сегодня в продовольственной части помещения яблоку негде упасть. Гротескные техноинсектоиды, жужжа, снуют над сияющими пустотой витринами мясного отдела, не боясь запутаться в проводах. Над полками для продуктов – трехмерный психоделический ужас на огромных мониторах, чудно́е дерганое изображение в синтетической цветовой гамме радарного зрения. Прилавок с широким ассортиментом товаров женской гигиены откачен назад: на расчищенном закутке под пластиковым настилом дыбится гигантский тампон пяти метров в длину и шестидесяти сантиметров в ширину – ракета-носитель, запускающая микроспутники. На периферии моргает конференц-дисплей, весь усаженный спонсорской рекламой с прицелом на настоящие и будущие юные дарования.

«Умные очки» Манфреда включают зум и записывают, как приметный триплан Fokker проносится сквозь толпу, буквально задевая макушки. Видеопоток Манфред коннектит в один из своих социальных профилей, чтобы отображался в режиме реального времени. На его глазах – и глазах тысяч жаждущих зрителей – триплан закручивается в половинчатую сложную петлю, кувыркается через крыло и взмывает под самый потолок, к укутанным в пыльные вуали трубопроводам пневмопочты. К нему подлетает модель F-104G, и эти механизированные птахи увлеченно играют в догонялки. Манфред заворожен зрелищем настолько, что чуть не спотыкается о массивный белый привод орбитального пускателя.

– Эй, Манфред! Не лови ворон, s’il vous plait [33] Пожалуйста ( фр .). !

Он завершает запись видео с самолетами и оглядывается.

– Я вас знаю? – Ответ, впрочем, уже пришел сам собой: нужный профиль выдан на дисплей очков, и память в миг воскресает. – О! Аннет из «Арианспейс»?

– Ну да! Амстердам, три года назад. – Она поднимает бровь. На ней все тот же наряд старомодного покроя, будто снятый с какого-нибудь секретного сотрудника эпохи дикого маккартизма. На голове – все тот же обесцвеченный, грозно топорщащийся «ежик», глаза укрыты бледно-голубыми контактными линзами. Черный галстук, узкие отвороты – один только цвет кожи напоминает о берберской родословной. А в ушах – те самые неусыпные камеры-сережки. Изогнутая бровь сменяется улыбкой краешком губ.

– А, вспомнил. Паб в Амстердаме. Какими судьбами?

– Как – какими? – Она широким жестом обводит салон. – Это же шоу талантов! Ядро огромного потенциала! – Ее жесты – элегантное пожатие плечами, кокетливый пасс туда, где застыл готовый к выходу на орбиту гигантский тампон. – В этом году мы хотим взять к себе новый штат, и – если хорошее место на орбитальном рынке нам все еще нужно – мы будем брать лучших из лучших. Не просто плывущих по течению, а ребят с инициативой – таких, что смогут тягаться с Сингапуром.

Глаза Манфреда наконец-то находят скромный логотип корпорации на носителе.

– Вы что, отдали сборку этой штуковины на аутсорсинг?

Аннет морщится, объясняя с принудительной беспечностью:

– В последние годы прибыльность космических отелей выросла. Боссов не особо-то волнует ракетостроение, верно? Они говорят – все эти быстрые взрывающиеся штуки уже не нужны, passé [34] В прошлом ( фр .). . Им разнообразие подавай. Ну а там… – Она очень по-галльски пожимает плечами.

Манфред кивает – ее серьги записывают для корпоративных аудиторов все, что он говорит.

– Европа возвращается на ракетный рынок? Отрадно слышать, – отвечает он серьезно. – Когда бизнес структурной нанорепликации войдет в зенит, ракеты пригодятся. Место в этой отрасли – серьезный стратегический актив для любой корпорации. Даже для такой, что преимущественно отелями занимается. – Особенно сейчас, когда НАСА сдулось и за Луну спорят лишь Индия и Китай, думает он про себя невесело.

Ее смех подобен перезвону стеклянных колокольчиков.

– Ну а ты, mon cher ? Что привело тебя в Confederaçion ? Наверное, какое-то дельце.

– Я хотел встретиться с ЦРУшниками, но что-то они не торопятся.

– Да с чего бы им! – отмахивается Аннет. – В ЦРУ считают, что в космосе нам пока не место. Идиоты! – говорит она это с истинно парижской экспрессивностью. – С тех пор как они пошли в народ – ссучились не хуже «Ассошиэйтед Пресс» и «Рейтерс». Каждый новый пресс-релиз – курам на смех! И еще там сидят форменные жмоты: невдомек им, что за хорошую информацию нужно платить по рыночным ценам, вот их и щелкают то и дело по носу фрилансеры конкурентов. Смех, да и только. Уж сколько им дезы скормили за последнее время – страшно подумать. – Аннет делает смешной жест: шевелит пальцами, будто считая воображаемые банкноты. Над ее головой ненадолго зависает миниатюрный маневренный дрончик, а потом, делая двойное сальто назад, возвращается к тому стенду, от которого прилетел.

Иранка в кожаном мини-платье с открытой спиной и почти прозрачной шали протискивается к стенду и спрашивает, сколько стоит мини-ускоритель. Она явно недовольна, что Аннет отсылает ее на сайт производителя. Аннет же, в свою очередь, заметно краснеет, когда к девушке подходит ее парень – молодой красавец авиатор.