Брайан Герберт - Крестовый поход машин

– Да сосредоточьте огонь, черт побери!

Оставшиеся корабли джихада наконец достигли зоны досягаемости противника и открыли огонь. Корабли кимеков потерпели некоторый урон, но сохранили строй. Более того, беспощадный человеческий мозг пошел на риск. Кимеки решили взять пленных и погнались за спасательными модулями, выброшенными с капитанского мостика корабля Вергиля.

Вориан Атрейдес, сын генерала Агамемнона, очень хорошо понимал, что сделают враги со своими пленниками. Прежде чем подоспела помощь, корабли кимеков выбросили щупальца и похватали спасательные модули, как хватают гиены куски гниющего мяса. Затем, видя, что на них вот-вот обрушится соединенная огневая мощь кораблей джихада, кимеки развернулись и бросились прочь с пленными на борту.

В последней отчаянной попытке, не зная еще, кто точно находился в захваченных кимеками эвакуационных модулях, Вориан передал открытым текстом по всем каналам связи:

– Значит, кимеки – трусы, бегущие с поля битвы? Говорит примеро Вориан Атрейдес, и я смеюсь над вами! Мой отец, генерал Агамемнон, учил меня, что люди – низшие существа, что кимеки всегда могут победить их в любой схватке. Если это так, то почему же кимеки бегут?

Вориан был поражен, когда услышал в ответ низкий голос, похожий на глухое шипение кипящего на медленном огне масла:

– Помимо этого, я учил тебя, Вориан, что причинение врагу ущерба приносит большее удовлетворение, чем его полный разгром и уничтожение. Мы посмотрим, какую боль можно причинить нашим гостям. Полагаю, что они – твои друзья? Мне будет очень приятно с ними поиграть.

Корабли кимеков уходили от огня эскадры джихада, и Ксавьер Харконнен взвыл от досады и отчаяния. Он знал, что никогда больше не увидит своего любимого сводного брата.

Вориан отчаянно закричал в микрофон:

– Возвращайся и сразись со мной, отец! Покончим с этим делом сейчас! Или ты боишься меня?

– Вовсе нет, Вориан. Я просто… доставляю себе удовольствие за твой счет.

Быстроходные корабли противника с ревом удалялись от IV Анбус, и ведущие их кимеки больше не обращали внимания на насмешки Вориана. Вскоре корабли кимеков скрылись вдали.

Существует миллион способов задать один и тот же вопрос, и миллион способов дать на него ответ.

Заключенный в пузырь воздуха, закрепленный в центре группы четырех кораблей титанов, Вергиль Тантор беспомощно плавал в невесомости. Никакой кошмар не мог бы сравниться с тем, что сейчас происходило наяву – молодой человек был совершенно беззащитен. На коже его выступил холодный пот, в округлившихся карих глазах читался тщетный вызов. Свой ужас Вергиль пытался прикрыть тонким покровом бравады.

Как ни тяжело было его положение, у него еще теплилась надежда, что Ксавьер его спасет. Однако умом Вергиль понимал, что это невозможно. Никогда не увидит он Шилу, сыновей и маленькую дочку.

За стенками пузыря были видны светящиеся, отделенные от тела мозги кимеков. Сенсоры сканировали изображения, а передающие стержни позволяли кимекам обмениваться обработанной информацией. Агамемнон, Юнона и Данте, как и недавно принятый в кимеки Беовульф, внимательно рассматривали новую интересную жертву, анализируя сигналы во всех частях видимого им спектра. Остальные пленники были уже умерщвлены.

Допрашивая очередного пленника, кимеки получали несказанное удовольствие. Совсем недавно Юнона изобрела интересный и в высшей степени эффективный прибор – усилитель боли, который она тщательно испытала на людях-рабах. Генерал кимеков настоял на доставке этого усилителя на IV Анбус, где прибор можно было испытать в реальных условиях. Агамемнон надеялся взять в плен своего сына Вориана, который заслуживал наказания самого высокого уровня, выносимого для человека… или еще выше.

Но пока придется удовольствоваться этим пленником.

Судя по статусу Вергиля Тантора как офицера, служившего под началом его сына-изменника, этот молодой человек мог выдать важную информацию, касающуюся Армии джихада. Пока он отказывался говорить, но это вопрос времени… и боли.

Агамемнон получал физическое наслаждение, видя, как по темной коже пленного стекают ручейки пота. Сканеры показывали, что у молодого человека поднялась температура и повысилась частота сердечных сокращений. Отлично.

Когда-то в славные дни титанов Агамемнон и Юнона во всех деталях разработали методику эффективного допроса. Генерал понимал фанатические мотивации хретгиров, знал об их подпольной деятельности на слабейших из Синхронизированных Миров, например, на Иксе, где сейчас Ксеркс устраивает вполне приличную бойню. Агамемнон еще прежде Омниуса понял, что фундаментальная природа галактического конфликта переместилась на новый уровень. Более высокий. Дикий штамм людей перестал заниматься только обороной, продиктованной инстинктом самосохранения, и перешел к нападению.

Даже если этот пленный и не знает ничего ценного, он все равно заслуживает пытки. Это будет отличное и информативное испытание изобретенного Юноной нового прибора – усилителя боли.

Если бы только это был Вориан…

– Итак, Вергиль Тантор, что же нам с тобой делать? – Голос Агамемнона заполнил пузырь воздуха громоподобными раскатами. Звук был так силен, что молодому человеку захотелось заткнуть уши. – Отпустить, что ли?

Пленник поморщился, но не ответил.

– Может, стоит пустить его дрейфовать без системы жизнеобеспечения и посмотреть, доберется ли он до Салузы Секундус? – предложил Беовульф, желая внести свой вклад.

– Можно ему одолжить тело-звездолет, – сухо предложил Данте. – Конечно, для этого придется удалить его мозг. Кстати, у нас есть запасная консервирующая емкость?

– Это интересная идея, – отозвалась Юнона. – Да-да. Из фанатичного бойца можно сделать неокимека.

Она оглядела корабли кимеков.

– Есть добровольцы вырезать у него мозг?

Почти одновременно все четыре кимека выдвинули из своих механических тел острые как бритвы лезвия. Длинные железные когти принялись царапать прозрачный плаз, в котором был заключен воздушный пузырь.

– А не хочешь ли просто ответить на наши вопросы, дорогой? – спросила Юнона с нажимом.

Для затравки она стукнула его приступом боли, от которого он завертелся в невесомости воздушного пузыря. Хрустнули суставы.

Глаза Вергиля остекленели от боли, но он не заговорил.

Вдруг Данте, который прежде никогда не отличался склонностью к насилию, удивил своих собратьев. Со своей стороны составного корабля он метнул стрелу, направив ее в голову жертвы. Острый наконечник пробил щеку, выбил зубы и застрял во рту.