Сергей Криворотов - Дочь леса

© Сергей Криворотов, 2020

© ИД «Городец-Флюид», 2020

Сергей Криворотов родился и проживает в г. Астрахань. Многие годы работал врачом – экстренным кардиологом. С 2011-го полностью перешел на литературную деятельность. Имеет около четырехсот литературных публикаций в России, а также в русскоязычных изданиях Украины, Белоруссии, Казахстана, Молдовы, Германии, Чехии, Израиля, Австралии, Канады, США, Финляндии, Новой Зеландии.

Изо дня в день сплетали дети Леса склоненные над проворным ручьем ветви. Словно зелеными пальцами, касались листьями друг друга, неутомимо творя таинственные заклинания узоров, дополняя и совершенствуя ажурное кружево высокого шатра. Новые побеги тянулись вдогонку за поднявшимися прежде и торопились внести собственную неповторимость в начертание искусной вязи, в никем не читаемые изящные письмена над неумолчной водой. Животворящие соки неуемно бежали по гибким стеблям, наполняя их ощущением восторга и неизбывной силы. Издавна царившая здесь безмятежность казалась вечной и незыблемой. Действительно, что могло нарушить круговорот устоявшейся жизни?

Местные представители животного мира давно научились сосуществовать с Разумным Лесом, довольствуясь малым, но необходимым и повсеместно им даруемым: съедобными плодами, защитой от непогоды под сплетенными кронами, сухими сучьями для плотин на ручьях или укрепленных лежбищ и нор в сезон выведения потомства. Казалось, ничто не сможет изменить раз и навсегда заведенный порядок, и единый разум Леса не желал иного, пребывая в довольстве и благодушной дремоте.

Но однажды появились люди – никогда не виданные доселе странные двуногие существа. Они спустились с неба в больших блестящих кораблях из чужеродного металла. Срубили первые деревья, использовали их трупы для возведения нелепых громоздких конструкций, но не удовольствовались этим, а продолжили безостановочный натиск на совершенно не опасный для них мир.

Их вторжение наконец-то пробудило Разум Леса от слишком затянувшейся спячки. С напряженным вниманием изучал он повадки чужаков, впитывал все доступные данные о жестоких и неразумно себя ведущих пришельцах со страшными смертоносными машинами. Впервые за всю сознательную жизнь Леса над его существованием нависла смертельная угроза, но он долго не мог осознать масштаб опасности.

Так сложилось, что развитие жизни на этой планете привело к полному господству объединившейся разумной флоры над безмозглой и разобщенной фауной, не породившей даже высших приматов. Здешняя эволюция пошла своеобразным причудливым путем. И теперь люди, обосновавшиеся после отлета кораблей в незатейливых грубо сколоченных жилищах, вынуждали некрупных местных животных бежать сломя голову от их огненных молний под защиту Леса.

Материалом для своих несуразных строений пришельцы обычно выбирали убитые ими деревья. Снова и снова неугомонные двуногие пытались поджечь окраины Леса, и его Разуму стоило немалых усилий не дать беспощадному неуправляемому огню перекинуться на чащобы. Пограничные полосы расчищались от мелкой поросли и засевались чужеродными злаками, споро пускавшими корни в местную почву Варварское подсечно-огневое земледелие, после многих веков забвения откопанное из опыта далеких пращуров, поначалу вовсю использовалось людьми. Они ни с чем не считались, освоение или завоевание планеты представлялось для них одним и тем же, а любые способы – допустимыми.

Разум Леса не находил тому ни малейшего разумного объяснения. В его памяти не содержалось совершенно ничего, что могло бы пролить свет на поведение людей. Непонятная, но несомненно враждебная деятельность чужаков выглядела дико и бессмысленно.

Лес вовсе не хотел начинать войну против бесцеремонных захватчиков. Но как дать им понять, что, нанося ущерб ему, они подрывают благополучие собственной жизни? Что без Леса они не выживут на этой планете? Он еще надеялся на диалог с этими частично разумными тварями, не замечавшими или не способными воспринять самые простые знаки с его стороны.

У поселенцев родились дети. Казалось, настала пора отказаться от агрессивности и приспособиться к местным условиям. Но чужаки вовсе не собирались успокаиваться и продолжали усиливать безудержный натиск на Лес. Машины со стальными или лазерными ножами срезали огромные стволы под корень в считанные мгновения. Другие с бешеным визгом крутящихся лезвий, холодный бритвенный блеск которых не сулил никакой пощады, крушили податливую плоть. Шедшие за ними прочие чудища выкорчевывали корни, разрывали, кромсали плодородный слой, истребляли мелкую поросль.

Умирающие деревья вопили от дикой боли на слышимой лишь их собратьями волне и трепетали перерубленными корнями, передавая другим ужас своих предсмертных мук. Лес содрогался, он ни на минуту не переставал быть коллективным существом, наделенным сознанием и бесконечно сложной сетью тонких чувствительных окончаний. С не поддающейся объяснению настойчивостью двуногие стремились заполучить самые толстые стволы деревьев, будто задались целью разрушить саму основу жизни Леса.

Терпение хозяина планеты не могло быть беспредельным. Его Разум не хотел воевать с людьми, но не мог и понять их. Неведомые прежде сомнения обуревали его: может, причина непонимания крылась в его собственной обездвиженности? Осторожные ответные меры лишь ненадолго сдерживали безумный натиск пришельцев. Может, следовало задействовать всю свою мощь разом и навсегда избавиться от настырных козявок? Но что-то подсказывало ему, что на смену одним тут же явятся тысячи новых. Разум Леса еще не утратил надежды найти с ними общий язык. В этом его укрепило открытие, что далеко не все из людей одержимы враждебностью к нему. Требовалось всего-то преодолеть стену непонимания.

Но время шло, а количество двуногих увеличивалось, и прибывавшие нередко оказывались настырнее и агрессивнее прежних. Положение только ухудшалось, и однажды он пошел на небывалое: создал из своей плоти подвижное подобие фауны, взяв за образец форму захватчиков.

Зазвучавшая было шутка оборвалась на полуслове. Смех умер, не успев родиться. Головы завсегдатаев сельского бара дружно повернулись к распахнувшейся со стуком двери. Зак – хозяин и одновременно бармен – отодвинул только что вымытый стакан и встретил нового посетителя настороженным взглядом. На пороге возникло странное существо. Кряжистый мужчина в низко надвинутой широкополой шляпе из такого же странного материала, как и куртка, и джинсы на нем – сразу и не поймешь, то ли неведомая в здешних краях ткань, то ли просто сплетение пожухлых трав и листьев.