Осипова Олеся - Битва братств. Сообщество авторов

– Она тебя не спасёт, – хрипло захохотал душегуб.

Холодные кольца стиснули руку с оружием: вокруг запястья обвился змеиный хвост. Глаза девицы полыхнули жёлтым огнём, из уст метнулся раздвоенный язык. Колояр отпрянул от жертвы. Стремительный бросок змеи – и горло обожгла нестерпимая боль.

Хватая в агонии воздух и раздирая в удушье грудь, кузнец не почувствовал, как на лицо упали первые капли дождя.

Старый якут Тимир наблюдал за тем, как его старший сын Уруй разделывал тушу только что застреленного им на охоте оленя. Как только начало смеркаться, они устроились на берегу реки Амга, неподалеку от горы Харама.

Тимир грелся у костра, ночная температура в этих местах уже к концу июля доходила до минусовых отметок. Морщинистое лицо старика озорилось улыбкой, когда он услышал голоса своих внуков-четырнадцатилетнего Айхана и двенадцатилетнего Эргиса.

– Что ты говоришь? Просто тебе показалось! Не может быть на горе лица! – раздался голос Айхана.

– Может! Спроси у отца! Он знает этот хэпсээн*.– раздражённо ответил Эргис.

– Отец, отец! – Айхан подбежал к отцу и быстро что-то затараторил, Тимир не расслышал.

Отец одним лишь своим суровым взглядом угомонил мальчишек. И они перестали донимать занятого мужчину. Молча уселись у костра.

Старик, с чуть заметной улыбкой на лице, рассматривал их молодые лица. После он достал из мешка с припасами свой варган, и над рекой полились звуки музыки.

– Давным-давно.– раздался голос старого якута, и мальчишки навострили свои уши.– Жил молодой шаман Мичил и прекрасная шаманка Удаган. Они полюбили друг друга, но их племена враждовали. Бессмысленная многовековая вражда погубила влюбленных.

Тимир снова поднес варган ко рту, мальчишки терпеливо ждали продолжения истории.

– Чтобы показать, чей род сильнее, старейшины племени заставили молодых людей сойтись в астральной битве. Мичил тогда погиб. Не смог он убить свою возлюбленную и сам предпочел смерть, спрыгнув с горы Харама в воды Амги. В память о своем возлюбленном, юная Удаган огненными стрелами погубленной любви выжгла на каменной горе образ любимого. А после смерти шаманки, её лик появился на горе рядом с образом возлюбленного.

Тимир повернул голову в ту сторону, где над рекой возвышалась та самая гора. Внуки, раскрыв рты, тоже вглядывались в темноту, но темная ночь скрывала всё. Только очертания высокой горы были видны под небом, усыпанным миллиардами ярких звезд.

Снова зазвучал варган.

Перед сном мальчишки договорились, что завтра утром, когда сойдёт речной туман, они обязательно попытаются лучше рассмотреть лицо хозяйки горы, юной Удаган.

*Хэпсээн-рассказ, миф, легенда.

Звучит скрипучий голос старого морин хуура. Он надрывен и печален. В каждом его звучании слышна тоска о древних временах. Какую историю ты хочешь мне вновь рассказать?

* * *

Среди гор жил однажды смелый народ. Он не знал ни страха, ни тревог, ведь охраняла его великая гора. Народ с почитанием и уважением относился к своему хранителю и каждый год, проходя через его пик, они поклонялись ему. Они любили его не только за силу и мощь, но и за то, что делился своей красотой.

С острого пика открывался захватывающий вид на владения хранителя. На чистом небесном море плыли пушистые облака. Его каменистые и обширные земли украшала зелёная трава, с виду казавшейся мягкой. Но больше всего радовало озеро в форме сердца, что было расположено под крутым склоном. Именно сюда приходил тот чудесный народ, пройдя сложный пик, чтобы отдать частичку своей любви хранителю.

Но однажды случилось несчастье…

* * *

– Бабусэнгэ! Бабусэнгэ! – кричала круглолицая женщина лет сорока пяти, бегая у подножья горы.

– Эжи, я тут, – выбежал малец с перемазанным лицом.

– Где ты был!? Я тебя везде обыскалась! – кричала женщина, дав мальцу увесистый подзатыльник. – И почему ты чумазый? Да еще в такой важный для нас день!

– Эжи, простите меня, – с раскаяньем в голосе произнёс мальчик, опустив низко голову. – Я… Увидел бабочку и побежал за ней… А потом споткнулся и упал. Там ещё грязь была. А мне было жарко. Я хотел вытереть лицо.

– Ну что с тобой делать? Беги быстро в юрту и мой лицо. В день благодарения мы все должны быть чистыми. И постарайся у спеть к восхождению. – произнесла женщина, потрепав сына по макушке.

– Да, эжи, – улыбнулся мальчик, почувствовав материнскую ласку.

И вскоре он убежал туда, где стояли немногочисленные юрты.

Солнце стояло высоко над горами.

– Пора начинать восхождение. – прозвучал голос вождя небольшого племени.

– Но мой мальчик… Его всё еще нет, – взволновано проговорила женщина.

– Дашима, мы не можем ждать, – ответил ей вождь.

– Но…

– Мне жаль. Но если так уготовано судьбой, то пусть так и будет. Но на следующее поклонение он должен присутствовать и покаяться перед хранителем. А сейчас оставь ему знак, чтобы он не шёл к озеру сердца. Опасно одному проходить через пик.

– Да…

С тяжёлым сердцем Дашима обвязывала лоскуток белой ткани на ветке дерева. Обвязанный лоскуток был знаком для тех, кто отставал в начале восхождения, что бы потом он не смел идти один. Ведь путь к священному озеру было сложно пройти в одиночку.

Сколько таких было смельчаков? И где они теперь они? В землях хранителя. Дашима очень наделась на то, чтобы сын не пошёл вслед за ней, а убежал обратно в юрту и там будет её дожидаться.

* * *

– Эжи! Я помылся! – запыхавшись, проговорил мальчик, прибегая на место сбора.

Какого же было его удивление, когда он никого не обнаружил.

– Неужели они без меня пошли? – раздосадовано проговорил мальчик.

Но вот он заметил тропинку, что была началом восхождения.

«Я сам до них дойду!» – решительно подумал мальчик, направляясь к тропинке, не замечая колыхания лоскутка, что был обвязан на ветке дерева.

* * *

Он устал. Сил идти дальше не было ни каких. Да и серые тучи заполонили собой голубое небо, грозясь вот-вот разреветься. Сильный ветер был в лицо. И сбивал с пути. Но мальчик упорно поднимался, стараясь делать это как можно аккуратнее, чтобы не упасть. И вот, несмотря ни на что он взобрался на этот пик. Но не это он хотел увидеть… Совсем не это…

Мама всегда ему рассказывала, что озеро сердца чище слезы, но сейчас оно таким не выглядело. Он было красным. Кроваво-красным.

Среди людей, от которых остались лишь кости, носилась жёлтая, большая, трёхголовая собака. Этот прекрасный день благодарения для людей, стал кровавым пиром для неё. Она с вожделением вгрызалась в человеческую плоть, блаженствуя от вкуса крови в своей пасти.