Владимир Марков - САМКА. Часть 1

Омываемый в пузырящейся, покрытой пеной, зловонной воде ребёнок заплакал. Ротик девочки открылся в беспомощном крике, но капля мутной маслянистой жидкости упавшей откуда-то сверху заставила её закашлять. Она снова попыталась закричать, но новая упавшая сверху капля снова заставила ее замолчать. Больше она не плакала никогда. Лишь время от времени она открывала свой маленький ротик и каплю за каплей впитывала в себя что-то животворное, что-то такое, что несло в себе жизнь.

Яркий солнечный лучик встающего солнца пробился сверху сквозь чугунную решетку и упал на розовую малышку лежащую на волнах. Наступило утро. А с потолка этого мрачного подземелья, в постоянно не прерывающимся, печальном ритме падали вниз маслянистые белые капли, вспыхивая яркими алмазами в утренних солнечных лучах.

***

– Сергей Кузьмич! Ну, ты будешь сливать то али как? Смена уже через полчаса заканчивается, а ты тут всё возишься, никак не закрутишь свою хреновину.

Молодая дородная женщина, произносящая эти слова, наполовину высунулась из приемного окошка молокозавода, выставив напоказ крепкие девичьи груди, виднеющиеся сквозь распахнувшийся ворот белоснежного халата.

Слегка задержав на них свой взгляд, Кузьмич, уже давно не молодой мужчина, сплюнул себе под ноги и произнес:

– Да не кричи ты так. Что ты такая нетерпеливая. Видишь, какой мороз стоит на улице, – он широко развел руками. – Обледенело все. Сейчас всё закрутим.

Снова взглянув на открытые груди, он усмехнулся и произнёс:

– Ты лучше свои прелести спрячь, а то вывалила напоказ, застудишь ведь.

– Ты давай свои гайки крути, а о моих прелестях не беспокойся, подморожу, ещё больше станут, – звонко рассмеявшись, молодуха подалась назад, закрывая за собой окошко.

– Вот чертова баба, кровь с молоком. Был бы помоложе, не упустил бы её из рук, – сказал вслед Кузьмич, и, махнув рукой, с удвоенной силой стал прикручивать сливной шланг к выходному отверстию своей цистерны.

Всё оборудование молокозавода было установлено еще в Сталинские времена и использовалось, как и повсюду в нашей стране до полного своего износа.

Капли жидкости, вытекающие из стыков неплотно прилегающих друг к другу частей сливного механизма, на сильном морозе образовали сильную наледь, от чего Кузьмич сейчас и мучился, тщётно пытаясь прикрутить одну алюминиевую деталь к другой, чтобы освободить свою пятитонную цистерну от парного молока пока оно окончательно не замерзло на сильном морозе.

Наконец-то резьба поддалась и, поплотней прикрутив стык, Кузьмич отвинтил на своей цистерне сливной вентиль. Тёплое парное молоко резво побежало внутри извивающегося по заснеженной площадке шлангу.

Однако, тонкая белая струйка жидкости вырвалась из, дребезжащего от напора жидкости, стыка наружу и заструилась по поверхности, дергающегося от сильного напора, шланга вниз. Родившийся ручеек неуклонно прокладывал себе дорогу на свободу из замкнутого пространства цистерны.

Кузьмич попытался, поплотней прикрутить шланг к приемному отверстию, но своими усилиями добился лишь только того, что с головы до ног был забрызган летящими во все стороны белыми брызгами.

– Вот ведь чёрт, не могут вентили новые поставить. Сколько добра зря пропадает.

Он зло плюнул под ноги и тёплой рукавицей стал обтирать лицо и свою заляпанную одежду от ещё не успевших превратится в льдинки капель остывающего молока.

Предвидя такое, руководство комбината вместо того, что бы чаще менять изношенные детали просто установило под каждым приемным окном сливные решётки водостока, куда теперь и направилась освобожденная из заточения жидкость. Часть её просачивалась в землю, другая часть неслась по проложенным под землей чугунным трубам водостока куда-то дальше за пределы молочного комбината.

Наконец, извивающийся чёрный шланг прекратил свой магический танец и замер, согнувшись широкой дугой у ног водителя.

Кузьмич открутил вентили, отсоединил стыки и, тщательно свернув шланг, положил его в специальный жёлтый короб, находящийся сбоку его машины. Всё, его смена на этом закончилась, и пора было отправляться на автобазу. Не спеша, он подошёл к водительской дверце и, забравшись в кабину, повернул ключ зажигания.

В тот самый момент первые капли просочившейся белой мутноватой жидкости стали падать с подземного свода вниз, на беспрерывно покачивающуюся, на слабых волнах маленькую девочку.

Молочный комбинат не прерывал свою работу ни на минуту, обеспечивая своей вкусной продукцией всё более увеличивающиеся потребности населения большого города.

***

Прошло долгих и трудных для всего человечества шестнадцать лет.

Сколько всего нового и необычного для нашего с вами восприятия произошло за эти неполные пару десятков лет во всём мире, да и в нашей стране в частности.

Огромная могучая наша страна опять же не по нашей вине скатилась в глубокую пропасть. Затем, остановившись на самом краю своего полного и окончательного распада, она покачалась на краешке и потихонечку медленно стала ползти назад к своему некоему только ей известному благополучию и призрачному процветанию.

Наступил долго ожидаемый двадцать первый век. Время нового тысячелетия. Не дождавшись, прогнозируемого и ожидаемого конца света человечество вновь зажило своей обычной неспокойной жизнью.

То там, то тут вспыхивали беспощадные войны. Правители разных стран расплачивались за свои политические ошибки, многочисленными человеческими жертвами принося их в дар своим кровавым богам.

Но где-то там под землёй шла своя война и она всё сильнее крепла и разгоралась ярким кровавым пламенем питаемая ненавистью и злобой ко всему живому и конкретно к породившему её человечеству…

***

Она проснулась и сладко потянулась, выгнулась дугой и хрустнув суставами несколько расслабилась . Она слышала журчание ручья, топоток крысиных лапок, перестукивание мелких звериных косточек, разбросанных по пещере. Она была в своем доме – убежище.

По потолку бегали насекомые. Стояла густая темнота. Но ее это нисколько не пугало – она видела все, все что скрывал мрак.

Сон ушел, дремота ушла в догонку. Она села, подтянула под себя ноги и тут же встала в полный рост. Зевнула и снова потянулась.

Через мгновение она уже шлепала босыми ногами по парапету в направлении подземного бассейна. Там можно было искупаться и перекусить. Ее путь шел вдоль текущего ручья. На подземных перекрестках в ручей впадали новые потоки воды. Он впитывал их, смешивался с ними, бурлил и гнал свои воды дальше, по наклонной.

Она уже почти подошла к водоему. Слышала шум падающей воды. Уже чувствовала своей кожей приятную прохладу обволакивающей ее жидкости. Как вдруг, раздался гул работающего насоса, хлюпанье всасываемых нечистот и чьи то неторопливые шаги по металлическому настилу. Она ловко юркнула в узкий боковой проход и затаилась.