Алексей Барон - Эскадра его высочества

Невысокий Обенаус поднялся на ступеньку и посмотрел прямо в его глаза. На секунду оба замолчали.

— Сколь необъяснимы бывают симпатии, — удивленно сказал покаянец.

Обенаусу показалось, что он искренен.

— Почему? В конце концов мы оба принадлежим к человеческому роду.

Проконшесс тихонько посмеялся.

— И с этим не поспоришь. Но есть и еще кое-что. Мне кажется, дорогой барон, что мы с вами образуем две части некоего целого.

— Две разные части?

— Разумеется. Только давайте не будем делить все на белое и черное. Образно говоря, там, где я вижу непостижимое, вы ищете простое объяснение, главная разница в этом. В этом же корни нашего противоборства, которое дает именно тот результат, который угоден Провидению.

— А истина посередине?

— Ох, опять вы про истину.

— Извините, больше не буду.

— Да ладно, попробуем поискать и вашу истину. За результаты, впрочем, не ручаюсь. Истину обрести куда труднее, чем веру. Только не спрашивайте меня — почему.

Потому что истина все же не любит отдаваться кому попало, подумал Обенаус. Разумеется, вслух об этом он не сказал. Потому что пришел в посольство Покаяны не за тем, чтобы наставить святого отца на путь истины. Его задача была менее сложной. Хотя едва ли более безопасной.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ БЕРНАРУ ВТОРОМУ

Ваше высочество!

Боевые корабли готовы. Транспорты почти загружены. Прошу ускорить вербовку колонистов.

Гросс-адмирал У. Мак-Магон

P.S. Брандскугелей все еще маловато.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО!

ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ БЕРНАРУ ВТОРОМУ

Ваше высочество!

Флот выбрал все брандскугели не только Адмиралтейства, но и со складов Главного артиллерийского управления. Однако сегодня адмирал потребовал еще 880 зажигательных снарядов из Стратегического Резерва. Это грабеж какой-то! С чем останется курфюрстенвер в случае наземной войны?

СОВ.СЕКР.

НАЧ. ГЛ. ТЫЛОВОГО УПРАВЛЕНИЯ

К. РУМЯЛИСУ

ВСЕ требования старого Мака должны выполняться полностью, немедленно и буквально. Вплоть до последнего фунта пороха. Что же касается сухопутной войны, она пока не началась. Следовательно, есть время. Подготовьте дополнительную заявку на боеприпасы, заводы Брюганца готовы ее принять.

В восьмом часу утра терпению Кэйра пришел конец.

— Вот что, братец. Невозможно слышать твои стенания. Ты же всю ночь никому уснуть не дал! Прямо и не знаю, что с тобой сотворить.

Франц поднял угасший взор.

— Извини. Я сам не знаю.

— Ладно, одевайся.

— Зачем?

— Пойдешь на свидание.

— Не получится.

— Почему?

— Я не знаю, где она живет.

— Замечательно. Разве она хранит это в тайне?

— Не знаю. Я не спрашивал.

— О, — сказал Ждан. — Очень умно.

— Да при чем здесь ум?! — воскликнул архитектор.

— Ну вот, первое разумное словоизвержение за последние сутки. Ты подаешь надежды.

— Майн готт! Но что же теперь делать, что делать, а?

— Ладно, я узнаю для тебя адрес, — сказал Кэйр.

Франц встрепенулся.

— О, адрес! Адрес — это есть спасение! А как, где?

— В деканате, желторотик.

— Им запрещено давать адреса.

— Не бывает правил без исключений, бамбино. В деканате, чтоб ты знал, сидят вовсе не бесплотные ангелы, а вполне конкретные девочки. Они вполне доступны для конкретных форм убеждения. Эффенди Бурхан! Пока не растолстел, доставай-ка свои джангарские сласти.

— Кэйр, я только-только задремал.

— Придется проснуться. Хороший архитектор, знаешь ли, стоит рахит-лукума.

— Рахат-лукума, — обиженно поправил Бурхан.

Известный сластена Ждан выставил нос из-под одеяла. Он тоже попытался спасти лакомство.

— Право, не знаю, стоит ли будущему судье применять взятку.

— Дорогой мой, — наставительно сказал Кэйр, — мы не в муромских лесах. В Поммерне секретаршам не дают взяток. Только подарки.

— Нет, нет! — испугался Франц. — Рахат-лукум не есть взятка! Кэйр лучше знает. Кто из нас юрист?

— А я бы дал взятку, — зевая сообщил Ждан. — Не знаю, как в Поммерне, в муромских лесах она действует отменно. Что вы на меня так смотрите, ваша честь?

— Как?

— Да как на предварительно заключенного. Рано еще!

— А ты бы побрился, — ухмыльнулся Кэйр. — А то и впрямь… похож.

— М-да, — сказал Ждан. — Деньги тебе доверить можно. А ют мысли — нет. Живо к делу пришьешь!

— А ты мысли правильно.

— Дурака вы валяете, — объявил Бурхан. — Оба.

— Так шутим же.

— Прекратите. Что, мир-дружба надоели? Набью!

Он высунул из-под одеяла волосатую руку и показал бицепс.

— Ты лучше рахат-лукум покажи, — попросил Франц. — Пожалуйста.

Кэйр вернулся часа через три. Франц ждал его на лестничной площадке.

— Ну что, что, узнал?

— Неужели сомневался?

— Нет-нет, что ты! Ни на минуту я не сомневался. А… где она живет?

— Пройдемте, гражданин, — строго сказал Кэйр, открывая дверь.

Войдя в комнату, он снял плащ, стряхнул с него дождевые капли, повесил на крючок. То же самое проделал со своей шляпой, и только после этого сообщил:

— Значит так. На медицинском факультете обучаются одиннадцать Изольд.

Франц охнул и ухватился за косяк. Кэйр усмехнулся и потрепал его шевелюру.

— Не печальтесь, юноша. Семь Изольд относятся либо к брюнеткам, либо к шатенкам.

— Брюнетки? Ну и что с того?

— Франц! До сих пор я знал, что от любви люди тупеют. Но оказывается, они еще и слепнут. Твоя-то ведь — блондинка. Неужто не заметил?

— О! Да, да, в самом деле. Моя… какое славное слово. Но, пожалуйста, продолжай.

— Продолжаю. Еще две Изольды учатся на первом курсе, так что, согласись, по возрасту не подходят.

— О, йа, йа. Гениально! Остаются всего две?

— Одна, поскольку вторая находится в академическом отпуске по уходу за малолетним детенышем. Мужеского пола, кажется. В итоге остается… кхэм!

— Мужеского пола, — эхом повторил несчастный.

— Кэйр! Ну что ты из него жилы тянешь? — не выдержал Ждан.

— А так интереснее, господин адвокат. Налейте-ка мне винца.

— Потерпишь, — сурово сказал Бурхан. — Выкладывай, что там у тебя в итоге?

— Да ладно, ладно. В итоге остается некая фройляйн Изольда Пуффольд. Проживает по адресу Грюнплатц двадцать четыре. Меблированные комнаты фрау Вейс.

Кирш вскочил. Глаза его пылали, а из ушей чуть ли не дым валил.

— Кэйр! Да ты мне… да я тебе…

— Понятно.

— Ну, по гроб жизни, в общем.

— Эк он вскинулся, — озадаченно сказал Бурхан.

Кэйр сморщился.

— По гроб не надо. Довольно будет, если не проклянешь через пару лет.

— Да ни за что на свете, старая ты брюзга! Она такая… такая…

— Какая?

— Богиня! Скажи ему, Ждан.