Юрий Колонтаевский - Хроники исступленных. Книга вторая. Мне отмщение, аз воздам

– Дело срочное, господин Правитель.

– У тебя всегда так: безотлагательно, срочно… – продолжал ворчать Правитель, но было понятно, что он уже пришел в себя. – Ну, говори, раз начал. Я подслушиваю.

– Мы взяли голубчиков.

– Не может быть. И Еву?

– И Еву. Тепленькими. – Он помолчал, вздохнул. – Но, к великому сожалению, мертвыми. Мы преследовали их по пятам, кажется, загнали в угол. Опоздали на несколько минут. Они успели принять яд – покончили с собой.

– А тела? Где тела?

– Как где? Были в морге. В очереди на утилизацию, как положено. Мне только что доложили о выполнении.

– Говоришь, утилизировали? – взвился Правитель, – А не кажется ли тебе, торопыга, что на этот раз ты прокололся – поспешил не по делу. – Он окончательно проснулся. – Неужели ты подумал, что я поверю на слово?

– Можете не верить, если это принесет вам облегчение.

– Вон ты как заговорил? Но объясни толком, зачем было спешить? Тебя гнали в шею?

– У меня морг переполнен, господин Правитель. – Франк перешел в наступление. – Люди с ног валятся, вкалывают в три смены и все равно не успевают. От вас помощи не дождешься, вы даже слушать не стали, когда я предлагал набрать бригаду из пассажиров.

– Ну-ну, разошелся, – смягчился Правитель, – не остановишь. Неужели так много?..

– А вы как думаете? Я же докладывал. Холодильники переполнены. Трупы в коридорах на полу. На стеллажах места давно нет. Печку сутками не отключаем. Санитарная служба того и гляди возьмет за горло. Сплошные нарушения… Мы не справляемся. А вдруг инфекция?

– Погоди, не суетись. Но чем ты теперь докажешь, что это были они? – Очередной приступ напряженности и неверия придавил Правителя, дышать стало нечем. Он помолчал, справляясь. – Придумал? Говори!

– Обычно мы с покойников снимаем одежду, – принялся рассуждать Франк, – прежде чем… ну, вы понимаете. Сняли и на этот раз. Одежда добротная, армейская, особенно хороши куртки. Решили оставить, еще пригодятся. На изнанках курток, как положено, маркировка: имена, коды подлинности. Только на одежде Евы ничего нет. Почему-то мочки ушей у всех аккуратно срезаны. Кто-то постарался. Причем резали, что удивительно, уже после смерти.

– Похоже, ты стоял рядом, – сказал Правитель, подумав. Он не верил ни одному слову Франка. – А нож, которым резали? Нож где?

– Никакого ножа не было.

– Значит, по крайней мере, один соучастник остался в живых – тот, что унес нож с собой, – сказал Правитель определенно. – Вместе с ушами. Возникает вопрос: зачем? Кто ответит? Теперь ищи-свищи?

– Но причем здесь нож? – Франк прикинулся полным идиотом – помогало не раз.

– При том, – рявкнул Правитель. – Я почему о ноже заговорил, недотепа? Они же не сами друг другу уши оттяпали. Ты же сказал, отрезали после смерти. Значит, был еще кто-то живой, который уцелел. Кто? Отрезал уши и нож утащил с собой. Так?

– Согласен. Я не подумал. Жаль, что сережки нам не достались, – посетовал Франк. – Были бы безупречные улики. Я пересмотрел одежду – наспех, подробное исследование впереди, и вот что выяснил. Главным у них был человек по имени Верт. Кажется, так звали губернатора Континента? Уж его-то вы должны бы знать…

– Не может быть, – перебил Правитель. – Неужели, Верт? Ах, собака! Выходит, это он со своими шакалами прорвался на шестнадцатый подкидыш. Что еще?

– Да, чуть не забыл. С руки Евы сняли любопытную вещицу – браслет, возможно, из золота. На браслете надпись: «Моей любимой. На память о… Континенте», или что-то подобное, точно не запомнил. Подпись: Адам. Браслет в сейфе у бригадира. Если вам интересно, доставлю утром.

– Да, да, конечно, – сказал Правитель. Но спохватился: – Хотя нет, ты лучше сделай это сейчас же. И побыстрее. Я дождусь…

Правитель рассматривал увесистый золотой браслет, лежащий перед ним на столе. Он действительно видел этот браслет на руке Евы. Помнится, даже спросил, кто подарил ей дорогую вещицу. Она промолчала, он не настаивал.

«Вот и все, – думал он. – Судьба Евы решилась так просто. Жаль. Хорошая была девочка, строптивая. Строптивые хороши, но, к сожалению, плохо кончают. Теперь будет что Адаму сказать, обрадовать… Хотя, какая же это радость? Человек умер. Надеялся, что со временем Ева смирится, привыкнет. Даже… заменит Тею. Но просчитался…».

Забывшись, он распрямился излишне резко, и чуть не взлетел под потолок кабины. Успел ухватиться за поручень, идущий вдоль стены. Опустил себя на пол, ступнями приклеился к палубе. Осторожно ступая, подошел к двери в спальню Коры, приоткрыл, прислушался. Кора дышала неровно, жалобно всхрапывая. Он осторожно притворил дверь.

«Как же она страдает, – подумал. – Как мы все страдаем. Во имя чего?»

Он не стал дожидаться ответа от самого себя – знал, ответа не существует. Без сил улегся на узкое жесткое ложе в кабинете, вытянулся, закрыл глаза. Представил себе, как однажды закроет глаза навсегда – умрет и все забудет.

Сон не шел. Он поднялся. «Нужно идти, – сказал он себе. – Ничего не поделаешь, не умер, должен продолжать жизнь…»

Время связи приближалось к концу, когда он вошел в кормовую рубку. На нем лица не было, его руки тряслись.

– Пиши, Алекс, – потребовал он и начал диктовать. – «Флинту. Мне только что сообщили печальную новость. Ева покончила с собой. Вместе с группой плебеев, которых предположительно возглавлял бывший губернатор Континента Верт. Не понимаю, как могло случиться, что, согласившись сотрудничать, Ева вдруг решилась на такой ужасный ничем не оправданный поступок. Уверен, ее заставили эти крысы. Мы с ней много общались последнее время. Я не замечал ничего, что могло предвещать столь печальный исход. Держу в руках браслет, подаренный, судя по надписи, Адамом. Это все, что осталось от бедной девочки. Браслет только что принесли – сняли с ее руки. Трупы уже кремировали. Трудно поверить, что среди них была Ева. Она не могла при жизни расстаться с бесценной вещицей – памятью, которой так дорожила. Подозреваю, дело нечисто. Впереди тщательное расследование. О моих сомнениях осторожно доложи хозяину. Он достойный человек, хотя мы так и не поняли друг друга. Пусть попрощается с женой. Он слишком молод, чтобы оплакивать ее всю оставшуюся жизнь. Скорблю. Правитель».

Он вернулся к себе, лег. Сон пришел, он забылся, но очнулся, показалось, тотчас же. В дверь поскреблись.

– Войдите, – крикнул он.

Дверь распахнулась – на пороге стоял сияющий Р2.

– Приветствую господина Правителя, забывшего, что нужно вставать вовремя даже господину. Не так ли?

– Много говоришь, Р2, не кажется тебе?

– Так ведь невтерпеж, когда есть что сказать, – оправдался робот и положил на стол небольшой пластиковый пакет.

– Ты где таких слов нахватался, бездельник?