Антон Антонов - Гуманное оружие

Но верховная власть страшно боялась паники в столице и старательно делала вид, что непосредственной опасности нет. Высокопоставленные чиновники в форме и без бодро рапортовали по телевизионным каналам, что агрессоры застряли в Санкт-Петербурге надолго и не двинутся с места, пока не покончат с сопротивлением, которое продлится до тех пор, пока в городе есть хоть один живой и дееспособный человек.

Тем временем из Москвы спешно и скрытно вывозили семьи этих самых чиновников, а также и многих других. А сами чиновники бились за место в списках дублирующих органов управления, которые президент приказал в течение суток переправить на запасной командный пункт за Волгу.

Все понимали, что за Волгой будет все-таки безопаснее, чем в Москве. Равно как и то, что в Москве слишком много чиновников и членов их семей, их друзей и знакомых, а также бандитов и бизнесменов, и пока они бегут из города, остальным москвичам придется подождать своей очереди.

Сам президент, правда, не спешил покинуть Москву. Он решил оставаться в городе до последнего, а на запасной командный пункт отправить премьера, и тем посеял смятение в рядах чиновников.

Теперь они считали своим долгом убедить президента эвакуироваться – чтобы потом уже с чистой совестью бежать из Москвы самим.

– Мы не можем допустить, чтобы президент оказался в безвыходном положении, подобно губернатору Санкт-Петербурга, – без конца повторялось на совещаниях в Кремле, идущих непрерывной чередой. – Угроза пленения или гибели главы государства полностью дестабилизирует обстановку в стране.

Но президент оставался непреклонен.

– Сколько «цель 30» потратит на полет до Москвы? – говорил он. – Как минимум час. А за час я успею не только вылететь отсюда, но и долететь до Самары.

Возражения, подобные тем, что параболоиды на первой космической скорости способны добраться от Санкт-Петербурга до Москвы за две минуты, глава государства пропускал мимо ушей.

В Кремле на случай экстренной эвакуации дежурили два вертолета, а на ближайшем аэродроме президента ждал сверхзвуковой истребитель, так что за час действительно можно было добраться до Самары. Только никто не мог поручиться, будет ли у президента этот час.

Напряжение возросло, когда из Америки пришло сообщение, что «цель 60» атаковала Нью-Йорк и президент США вылетел из Вашингтона в глубь страны.

Тут уже на президента Дорогина насели все, включая его собственную охрану Начальник охраны так и сказал:

– В Москве я не могу гарантировать вашу безопасность.

Но в глубине души многие еще не верили, что черный корабль может обрушиться на Москву.

Приготовления к ядерному удару, о которых было известно многим, создавали иллюзию, что уж это последнее средство точно подействует.

Китайцы, правда, не смогли, – но ведь мы-то не китайцы.

Посвященные и из Москвы-то прочь рвались больше не из-за пришельцев, а из-за этого удара. Вдруг черный корабль сдетонирует, да так, что от Москвы даже пепла не останется?

Лучше быть в это время подальше.

А вообще-то из Москвы с ее мирным и ясным небом даже питерская трагедия казалась преувеличенной. Особенно после того, как достоверную информацию загнали на маргинальное маломощное радио, а телевидение полностью подчинилось указанию свыше:

– Не будем нагнетать панику.

А те, кто смотрел по спутнику альтернативные каналы, и вовсе удивлялись. Какая катастрофа, какой разгром, если CNN продолжает гнать свои репортажи по работающим оптико-волоконным и спутниковым линиям, если еще работает сотовая связь, и по ней очевидцы взахлеб рассказывают о трагедии.

По нашим понятиям трагедия – это когда уже вообще ничего не работает и царит полный хаос и кромешный ад.

А пока CNN ведет репортаж прямо с поля боя – это все опереточная война. Даже если CNN рассказывает об угрозе тотального уничтожения города и демонстрирует публике юного изможденного солдата, рассказывающего о ядовитых инопланетных тварях, которые забираются прямо в мозг.

Едва завидев бронетранспортер, Даша Данилец машинально отдала ефрейтору Разуваеву прибор связи.

Первое, что надо сделать перед дракой, – это освободить руки.

Драться Даша не умела, но руки освободила рефлекторно, на уровне инстинкта, еще не зная даже, что она будет делать – стоять, бежать или сопротивляться.

Бежать тоже лучше без лишней ноши. Хоть и невелика тяжесть, а легче без нее.

Только бежать было уже некуда. Не успел бронетранспортер достичь стрелки по Дворцовому мосту, как сзади по Биржевому подкатили машины СОБРа. Парламентеров и журналистов взяли в кольцо, но неприятности еще только начинались.

Дело в том, что собровцы были близки к тому, чтобы принять армейских спецназовцев в противохимических костюмах за инопланетян, и сомневались только потому, что у них были автоматы Калашникова.

А спецназовцы приняли ефрейтора Разуваева с инопланетным прибором связи за террориста-смертника с инопланетной бомбой.

Вообще-то у них был приказ из Москвы чуть ли не от самого президента (а может, и прямо от самого) захватить парламентеров и любой ценой доставить их в Москву. Например, убедив, что вопрос, принять или отклонить ультиматум, может решать только президент после личной встречи с парламентерами. Возможно, по такому случаю их с сопровождающими лицами пришельцы выпустят из города.

Но продвигаясь по инстанциям, приказ; как в игре в испорченный телефон, неизбежно искажался – незначительно, но существенно.

И так получилось, что спецназовцы слишком буквально поняли предупреждение о тотальном уничтожении города. В том смысле, что как только они попытаются взять парламентеров, те сразу все и уничтожат.

Поэтому они чувствовали себя примерно как камикадзе, которые должны уговорить пороховую бочку не взрываться от удара молнии.

Оно, конечно, у суперэлитных бойцов железные нервы, а некоторые думают, что у них вовсе нервов нет. И даже возможно, что это правда.

Но они все-таки в первую очередь бойцы. И им трудно спокойно смотреть на типа, который стоит с сияющей штуковиной в поднятых кверху руках с таким видом, как будто он ее сейчас бросит.

Может, все и обошлось бы, молчи ефрейтор Разуваев в тряпочку. Но у него уж точно были нервы, и они не выдержали.

Он завопил, как резаный, и этот крик словно сорвал планку у всех.

Трудно было даже определить, кто первый нажал на курок. Все вышло как-то одновременно. Разуваев, прошитый очередью навылет, еще не упал, а раненый собровец за его спиной уже стрелял в спецназовцев.

Чей-то дикий крик: «Ложи-и-и-ись!» – то ли Демьяновского, то ли нет, как будто повис в предутреннем туманном воздухе, и журналисты, демонстрируя завидную реакцию, повалились на землю.