Любовь Лукина - Отдай мою посадочную ногу

– А как это к вам попало? – довольно равнодушно спросил Борис Иванович.

Я прокашлялся.

– Да у пацана отнял… у соседского, – выдавил я, не решаясь поднять глаза на Гришу. – А пацан в овраге нашёл…

Борис Иванович кивнул и снова замолчал минуты на две. Майор ждал. Видимо, хмурый, загорелый дочерна человек был из тех, кого торопить не стоит.

– Ах, вот даже как… – пробормотал он наконец. – Значит, это сюда…

Одним решительным и точным движением он сдвинул ствол, разъял рукоятку, вынул стеклянный экранчик, что-то вывинтил, что-то расключил… Как будто всю жизнь только и занимался тем, что разбирал и собирал такие вот штуковины.

Меня аж в спинку кресла вдавило, когда я увидел, что он делает. Вот убей – не решился бы разбирать!.. Да он бы и сам, наверное, не решился, если бы хоть раз увидел эту штуку в действии!

Борис Иванович разложил все детали на столе и удовлетворённо оглядел получившуюся картину.

– А почему вы обратились именно к нам?

– Так ведь… на оружие больно похоже…

Борис Иванович вставил одну деталь в другую и состыковал всё это с третьей.

– Да нет, это не оружие, – заметил он, вкладывая то, что получилось, в рукоятку.

– Думаешь, игрушка? – спросил майор.

Борис Иванович словно не слышал. Он прилаживал ствол.

– Игрушка?.. – чуть погодя с сомнением повторил он. – Вряд ли… Тут её, видно, до меня уже раза два разбирали и собирали. Внутри явно чего-то не хватает. Какой-то детали…

– Световой тир, – подсказал майор. – Такое может быть?

Борис Иванович прилаживал ствол.

– В прошлом году в город чехи приезжали с луна-парком, – задумчиво напомнил он. – У них там ничего не пропадало из игровых автоматов?

– Могли и сами выбросить, – предположил майор.

– Могли, – равнодушно согласился Борис Иванович и положил собранный пистолет на стол.

Подумав, майор пододвинул к себе наши пропуска и аккуратно расписался на каждом.

– Ну что ж, спасибо. – Он вышел из-за стола и пожал нам руки – сначала мне, потом Грише. – Лишняя проверка, знаете, никогда не повредит. Правильно сделали, что пришли…

Отдавая Грише его пропуск, он обратил внимание на прикрытый чёлочкой желвак.

– А это что у вас?

– Производственная травма, – поспешил вмешаться я.

– Понимаю… – Майор сочувственно покивал.

– Забрать или пускай здесь остаётся? – спросил я, с ненавистью глядя на ярко-оранжевый пистолет.

Они переглянулись.

– Да нет, зачем же, – мягко сказал майор. – Конечно, заберите. Вещица неопасная, вдобавок сломанная… Отдайте пацану, пусть играет.

Я запихнул пистолет в сумку, и мы с Гришей пошли к двери.

– Михаил Алексеевич!

Я обернулся – резко, с надеждой. Верни он меня, посади опять в это кресло, спроси, прищурясь: «А если честно, Михаил Алексеевич? Что всё-таки произошло у вас с этой штуковиной?» – клянусь, рассказал бы!..

– Вы у меня на столе спички забыли, Михаил Алексеевич…

Как это всё называется? А очень просто. Струсил Минька Бударин! Никогда ничего не боялся, а вот сумасшедшим прослыть – духу не хватило.

Выйдя из здания, мы пересекли трамвайную линию и углубились в парк. Шли молча. В левой руке у меня была сумка, в правой – спичечный коробок. Потом я швырнул всё это на первую подвернувшуюся скамейку и сгрёб Гришу за отвороты куртки.

– Твоя работа?

– Ты что, Минька? Ты о чём?

– О пистолете, – процедил я. – Какой там внутри детали не хватает?

– Да я же к нему не прикасался! – закричал Гриша, и я, подумав, отпустил его. Ведь в самом деле не прикасался…

– Ладно, извини, – буркнул я. – Давай тогда перекурим, что ли…

Мы присели на скамейку. Поодаль галдели пацаны и серебрилась беседка, сделанная в виде богатырского шлема.

– Ты не расстраивайся, – сказал Гриша, глядя на меня чуть ли не с жалостью. – В каком-то смысле там действительно не хватало одной детали. Самой главной.

Я не донёс сигарету до рта.

– А что за деталь?

– Коллектор, – сказал Гриша. – Не хватало камеры коллектора. Пистолет – он как антенна, понимаешь? Ну вот представь: человек не имеет понятия о радио, а в руки ему попала антенна от твоего транзистора. Что он о ней подумает? Игрушка. Раздвижная металлическая трубочка…

– Погоди-ка! – Я наконец сообразил. – Так это, выходит, у них на корабле авария?

На какое-то мгновение мне показалось, что всё ещё поправимо. Я почти видел этот застрявший где-нибудь возле отвала в щебкарьере корабль.

– Всё гораздо проще, – вздохнул Гриша. – Они улетели. И пистолет этот, как ты его называешь, теперь в самом деле не больше чем игрушка.

– Улетели? – встрепенулся я. – Совсем?

Гриша молчал. В том конце парка, утопленное на треть в серебристо-зелёную листву тополей, ожило «чёртово колесо». Ярко-жёлтая кабинка всплыла над кронами и, очертив неторопливый полукруг, снова ушла из виду.

– Гриш… А это устройство, которое ты ликвидировал… От него хоть что-нибудь осталось?

– Нет, Минька, – виновато сказал он. – Ничего…

Вот так. Ни доказательств, ни свидетелей…

– А ну-ка покажи, как ты там чего нажимал! В механизме этом… ликвидации…

Гриша нацарапал прутиком на асфальте квадрат и разделил его на четыре части. Четыре квадратные кнопки впритык друг к другу. Левую верхнюю – раз, правую нижнюю – два раза, правую верхнюю и левую нижнюю – одновременно, и ещё раз – левую верхнюю. Система…

– А откуда узнал, как нажимать надо?

– Там было указано…

– Гриша! – с угрозой проговорил я. – Ох, Гриша!..

– Что? – испуганно отозвался он.

– Я же их видел вчера, Гриша! Я с ними дрался вчера, понимаешь? И дурачками ты мне их тут не изображай! Ангелы небесные – техника у них без охраны… Ты себя вспомни – каким ты был, когда от ангелов этих сбежал! Сам после смены с ног валится, а морда – счастливая!..

Невесело усмехаясь, Гриша смотрел куда-то поверх деревьев.

– Физическая усталость… – выговорил он чуть ли не с нежностью. – Это ещё не самое страшное, Минька. Здесь хотя бы никто у тебя не спрашивает, о чём ты думаешь в данный момент…

– А там?

– А там спрашивают, – тихо ответил он, и опять неизвестно откуда взявшийся знобящий сквознячок заставил меня поёжиться.

Поначалу я даже не мог понять, о чём он говорит. Грише то и дело не хватало наших слов, и он либо заменял их своими, либо переводил так, что запутывал всё окончательно. Голова у меня гудела и шла кругом. Мерещились, например, какие-то огромные соты типа осиных, и в каждой – по Грише Прахову. Потом в соты эти ни с того ни с сего вдвинулся вдруг самый обыкновенный коридор, в котором Гриша встречался с каким-то человеком и почему-то тайно…

Потом вроде бы мало-помалу кое-что начало проясняться. Насчёт закона, правда, который Гришка нарушал, я так ничего и не понял. И не пойму, наверное. А вот насчёт наказания… Страшноватая штука, честно говоря: что-то вроде бойкота. Ни тюрем, ни лагерей – ничего… Просто разговаривать с тобой никто не станет. Вернее, как… На служебные темы – пожалуйста, сколько угодно. А начнёшь с кем-нибудь, ну, скажем, о погоде – он идёт и тут же тебя закладывает…