Александр Старостин - Такие условия

– Средь нас измена! Кто ее виновник? – надрывалось радио.

Сонливость как рукой сняло.

Охотиться мог только дед Максим, со своей затертой одностволкой, но стрелять рядом с деревней под утро – это выбивалось из обычного течения монотонной деревенской жизни.

– Искать недалеко. Ты умерщвлен, и нет тебе спасенья, – радио продолжало нагнетать.

В подтверждение нехорошего предчувствия, шевельнувшегося, но не оформившегося, грохнул третий, а затем не заставил себя ждать и четвертый выстрел, поставив жирную точку в разомлевшей пейзанской череде событий.

Так бывает, когда ещё ничего не произошло, а напряжение уже физически ощущается, висит в воздухе горьким дымом, предрекая жуткое развитие событий. Не хватало только тревожной музыки.

Монотонная стрельба никак не унималась. Уже слышался заливистый лай единственной на всю деревню собаки, признающей только деда Михаила и используемую им для своих неведомых охотничьих целей.

– Патронов ведь ему не жалко, и откуда у него столько, чай оружейный магазин без малого в восьмистах верстах отсюда.

Вялая мысль: «А ведь он какого-то зверя на деревню гонит. Эдак он через третий выстрел на четвертый уже здесь будет» – промелькнула в голове, но необходимых импульсов, способствующих выживанию, в конечности, не дало. Ну, зверя так зверя.

Патронов не могло быть бесконечное количество, и стрельба уже вблизи от деревни предсказуемо стихла. А вот лай, нагнетая обстановку, то удалялся, то приближался, и казалось, перешел уже на инфразвук.

Деревья в лесу еще не падали, но становилось неизбежным очевидное – стрелок, собака и Оно рано или поздно выйдут к кузне.

«Войскам открыть пальбу» – всплыло откуда-то из глубин. Шекспир похоже, не иначе.

– Так ступай, Отравленная сталь, по назначенью! – согласилось с авторством радио.

Загадочную ситуацию со стрельбой и лаем требовалось перекурить непременно, сидя на крыльце, но поскольку сигарет давно уже не было, кузнец по старинке забил самокрутку из местного самосада в козью ногу из древнего обрывка газеты.

Вот спасибо тебе, кинематограф. От стольких стрессов, переживаний и впаданий в ступор ты нас оградил при столкновении с неведомым. По сути, мы готовы уже ко всему. Вот согласитесь, после всего, что мы видели на экранах, нас уже ничем не удивить. Вот вообще ничем. Ни разнообразными формами жизни, хоть белковой, хоть механической. Живые мертвецы? Видели, и не раз. Вот что способно повергнуть в шок современного человека? Синяя сумочка к красным туфлям в инстаграме – больше ничего.

Не впал в ступор и кузнец. Лес подходил непосредственно к краю участка, где компактно расположились кузня и баня. Так что появление кого бы то ни было хоть и не являлось неожиданным, но времени на обдумывание ситуации не давало. К тому же еще забор, живописно враскоряку гнивший и шатающийся вокруг, ощутимым препятствием не являлся ни для кого.

Они и вышли, и вошли, и остановились. Два явных механизма неизвестного предназначения и грязный, шкура колтунами и тиной, медведь. Причем один механизм явно имел повреждения, мешавшие двигаться, так что медведь и относительно исправный напарник попросту тащили его, взяв за многочисленные манипуляторы.

– Пусть Гамлета к помосту отнесут, как воина, четыре капитана, – удачно, к месту прокомментировало ситуацию радио.

Неисповедимы пути нейронов человеческого мозга, произвольно летающие в подчерепном пространстве, сталкивающиеся друг с другом и выхватывающие подобные перлы. Но что делать: совокупность необычной ситуации, загадочно вспомненная строка, спектакль по Шекспиру и крепчайший самосад активировали запоминание именно этой фразы.

– Угу, позже отнесем, – сказал Медведь и бросил свою часть механизма на землю, – Мы пришли с миром! И за спиртом.

Кузнецу только и оставалось как посмотреть на самокрутку, морщась от выедающего глаза дыма. Жутко хотелось материться.

***

Дед Михаил говорил спокойно, но чувствовалось, что все внутри у него кипит, а интонации были такими, что обиду не смыть гидравлической жидкостью, или что там у них вместо крови.

– Ведь на минутку отошел, на минутку! Возвращаюсь – самогона нет. Литр! Литр самогона, представляете. Неделю в засидке хотел просидеть, и на тебе, суки. На ходу подметки режут! Чуют они его что ли? Ведь в самый низ… Сам бы захотел – не нашел! Нет, ребята, так с миром за спиртом не ходют!

– Да не хватило бы тебе литра на неделю, – подключились к стенаниям братья Баклушины, коренастые и крепкие как пни деды, которых никто уже друг от друга не отличал.

– Да, ты-то у нас известный трезвенник, Миша, – подключилась бабка Егорша, – и когда долг вернешь, сам ведь гонишь, я знаю, а не возвращаешь? – Егоршей она стала после переписи, до этого была Егоровной. Подросток – активист при переписи ошибся, а там уж повелось.

– За что возвращать-то? – снизил надрыв в голосе дед Михаил, – Я тебе за тот самогон забор поправил.

– Где поправил-то? Вот он лежит, как и лежал.

– Дык лет пятнадцать уже прошло, он постоял, постоял и упал, чего ему вечно стоять что ли?

Медведь деликатным покашливанием прервал начало потока вечных взаимных деревенских претензий и обид.

– Граждане, милые мои селяне! – начал запрограммированный лучшими учеными переговорщик.

Люди инстинктивно попятились, собака, коротко тявкнув, завыла.

– Нам нужен спирт и примитивный ремонт – отбатрачим! – разом подвел черту израненный Ремонтник, которого свои уже называли Гамлетом, демонстрируя общее понимание силы искусства и единства нейросвязей.

***

– Самогону нагоним – не проблема, – на правах наиболее пострадавшего суетился дед Михаил, – А вот что делать с ремонтом? Тут инструмент нужен.

Традиционно кузни располагались на окраине деревень, что не помешало собраться всем именно здесь. Неординарное событие всколыхнуло деревню. Хоть и с опаской, но народ потихоньку подтягивался на диво дивное посмотреть.

– Чай, не в метрической системе придется работать и не в имперской, – продолжал он демонстрировать академические знания, – а починим – запряжем. Пусть хоть вон огороды копают, а медведь, ну хоть на охоту-то можно его брать? Тут у меня бизнес-проект наметился…

– Как бы они тебя сами не запрягли, – братья всегда слыли наиболее здравомыслящими жителями деревни, – починит он. Это ведь, по сути, инопланетная агрессия, натуральное вторжение. С миром они пришли, ага! Чем отбиваться-то будешь, одностволкой своей? Что-то не помогла она.

– Будем богатеньких из города на охоту возить, – продолжал, никого не слушая, дед, – А медведь, он медведь и есть, сначала стрельбы, баня, танцы – все по плану. А медведь крепкий, пулю выдержит, я проверял. Кузнец вон поможет. Знакомые, то есть небось, обеспечишь? Пусть сразу с нарезняком приезжают, заодно и инопланетное вторжение отобьем. Медведь, что ты там говоришь вам надо?