Извас Фрай - Мы остаёмся жить

Перед тем, как сделать глоток: я решил на всякий случай вспомнить всё, что произошло в моей жизни. Вначале: было ничего; а затем, появились моя дружба с Гелионом. Не очень богатая на события жизнь. А что могло бы ждать меня дальше? Участь, которая постигла моего отца и моих старших братьев, которые отправились в другие города, чтобы заниматься всё тем же гончарством?! Сидеть целыми днями над кувшинами и амфорами, и вычерчивать на них красивые сюжеты из жизни легендарных предков, но и не мечтать повторить их подвиги?!

В легендах говорится, что иногда выпивающие из чаш хотят напиться яду больше, чем излечиться от всех болезней. С каждым из нас в жизни происходит хотя бы одно событие, которое вполне могло бы стать легендой. И этот момент для меня настал. Если вода окажется ядом – я буду тем, кто во имя чудес не отказался и от смерти.

Я выпил всю ледяную воду из чаши однимглотком, чуть не подавившись. Капли падали с моих губ на землю и я смотрел вниз. Но ничего, кроме адского холода, я не почувствовал.

– И как?

Я покачал головой.

– Ничего.

– Теперь, моя очередь выпить.

Он снова наполнил чашу из неизвестного зелёного металла до краёв так, что вода выходила закрай. Он застыл на какое-то время и затем решился. Опустошив чашу вновь, он тоже ничего не почувствовал. И тогда я увидел, как Гелион разозлился – он никогда не впадал в ярость настолько сильную, как эта. Он бросил взгляд на чашу, а затем выбросил её в колодец. Ещё никогда до этого я не видел его таким. Это был новый Гелион – разочарованный в чудесах.

Он не хотел разговаривать и отвечать на мои вопросы – простые слова, которыми я пытался его успокоить, больше не значили для него ничего. Он разозлился так, что чуть не набросился с кулаками на невинного прохожего, который просто остановился рядом и спросил, как у нас дела. Но мне удалось его успокоить – он был вне себя настолько, что я легко схватил Гелиона за руки и его же приёмами уложил на колени своего друга. Только после этого ему кое-как удалось привести себя в порядок и с притворным лживым раскаянием глядя в глаза окружающим – он направился домой, даже не попрощавшись со мной.

Только под вечер я вспомнил, что вода из чаши – имела какой-то необычный вкус, непохожий ни на один из тех, что мне когда-либо приходилось пробовать; но он был слабым – сложно было сказать, на что тот был похож – скорее, на что-то среднее между недожаренным мясом и сырым овощем. Поэтому, я сразу не придал этому никакого значения.

Все мои мысли на остаток дня были полностью посвящены одному Гелиону и его внезапной вспышке ярости. Я понимал его чувства о том, что чаша оказалось самой обыкновенной, несмотря на металл, из которого была сделана и магические рисунки. Но всё это – никак не могло быть поводом для того, чтобы довести одним этим Гелиона до состояния голодного демона, сорвавшегося с цепи.

Но затем, я решил от мыслей перейти к действиям и направился к Гелиону домой. Дверь он открыл; но сразу после этого, прижался к какому-то углу и заслонил лицо руками. Меня встретили его родители: отец Гелиона никогда не терял каменного взгляда торговца, никогда не отступающего ни перед чем. Его жена была такая же – женщина без сомнения мудрая, но до отвращения жестокая. Вместо слов приветствия, он сказала мне:

– Тебе не стоило приходить. Гелион с самого рождения получал всё, чего хотел. Ему стоит немного погрустить и не разговаривать ни с кем. Это должно сделать из него настоящего человека, а не духа из песка и ветра. Ты ведь тоже не раз разочаровывался. Просто оставь его – и он придёт в себя другим человеком.

Отец ничего не сказал. А я просто не стал отвечать. Я сел рядом с Гелионом и взял его за руку. Я пытался завязать с ним разговор о том, что произошло. Затем, я сделал попытку поговорить о чём-нибудь другом, о чём мы всегда могли вести беседы часами. Ничего. Я начал затрагивать самые болезненные темы, теперь уже с единой целью – выдавить из него хоть слово. Но он был как скала, которую сколько не бей палкой – останется на своём месте.

Я беспокоился за него и уже собрался остаться вместе с ним ночевать. Но его отец угостил меня отваром из горьких трав, взял меня за плечо и попросил уйти.

– Мы сами позаботимся о своём сыне, – сказала мать Гелиона, – можешь больше не приходить.

– Думаю, он придёт в себя уже завтра. Тогда-то вы и встретитесь, – сказал его отец, – а пока, не думаю, что тебе следует здесь оставаться.

Он тоже глядел на меня не моргая. Я в последний раз бросил взгляд на своего друга. Мне казалось, что я продолжаю смотреть на него, даже когда дверь перед моим лицом захлопнулась и наступила ночь.

А под утро – его нашли убитым в поле, неподалёку от города.

У меня не было никаких оснований связывать чашу с его смертью. Уж больно это походило на самое простое совпадение. Я бы конечно не стал связывать два эти происшествия, если бы не то, что произошло со мной в ночь его смерти.

Мне не спалось. Не помогали ни отцовские отвары, ни приношения в жертву богам двух комаров. Моё тело было тяжёлым, а сознание усталым – как после трёх бессонных ночей. Но как-то провести это бездонное ночное время я должен был. Оставаться дома было мучительным и я решил выйти на улицу.

Вейи, которые мы с Гелионом изучили вплоть до последнего камешка и днём, и ночью – теперь казался мне до боли одиноким. Я единственный(?), кто не спал в эту ночь; и пока все, кого я знал мяли своими тяжёлыми телами постели – я был изгнан самим собой из собственного дома на улицу и обречён топтать его каменные и земляные улочки в компании безмолвных площадей, домов и переулков – до рассвета ли?..

И я шел так: в никуда, по кругу; упивался своим безумным одиночеством, пока на углу одной из улиц не встретил его.

У него был ястребиный клюв и клубок змей на голове вместо волос; но тело у него было человеческое, хоть и напоминало больше скалы мускулов, которыми обладают одни лишь боги и герои; из одежды на нём была лишь набедренная повязка. Его голос был как рёв льва и плач младенца; как шелест листвы и раскаты грома. Описать это невозможно, но достаточно один раз услышать, чтобы запомнить это на всю оставшуюся жизнь.

– Это ты тот, кто достал мою чашу из норы и выпил из неё воды? – спросил он.

Я набрал в грудь как можно больше воздуха и ответил:

– Да. Это был я.

– Но ты ведь был не один, – чуть не закричал он так, будто собирался расплакаться, – ты был не один, с тобой был ещё кто-то.

Передо мной стоял не кто иной, как сам демон Тухулку – лгать ему было опаснее, чем прыгать с обрыва в бездну.

Внезапно, мне захотелось спать. Веки мои стали тяжелее камня и у меня не осталось никаких сил защищать Гелиона, взяв всю вину на себя.