Алексей Резник - Стеклянная любовь. Книга первая

…Внезапно нечто огромное дрогнуло в сизой дымке на близком, угрожающе нависающем над обреченной Подлой Корчмой горизонте, и полная тишина нарушилась – в дымке сизого тумана внезапно пропел тягучий, протяжный и загадочно странно печально звучащий камертон.

– По-моему, так может звучать голос самой Вечности, приготовившейся проглотить нас с тобой, Илья! – тяжело вздохнув, произнес Акапист, машинальным движением сдвигая на затылок праздничную шапку, продолжавшую вызывающе и неуместно сверкать драгоценными камнями посреди огромной кучи настоящего дерьма и других типов и видов испражнений.

На высоком лбу волшебника выступило огромное количество бисеринок холодного пота – он ясно понял, что сейчас должно произойти. И, действительно, то, что вот-вот должно было начать происходить, по твердому убеждению, Акаписта, принялось претворяться, так сказать, в жизнь, спустя, всего лишь, несколько секунд после того, как Акаписта прошиб холодный пот…

…Под аккомпанемент, все усиливавшегося загадочного камертона, от которого у обоих невольных слушателей неприятно загудело в ушах и заныло в корнях зубов, завеса густого сизого тумана стала стремительно редеть, сваливаясь сверху вниз в виде огромных бесформенных кусков-хлопьев. Некоторые из кусков, разваливавшегося на глазах тумана застревали в воздухе, цепляясь и зависая на каких-то горизонтально вытянутых опорах, а другие куски-хлопья безостановочно плавно летели вниз по вращательной траектории, по какой, обычно, облетают с ветвей деревьев осенние листья.

И, прошла, по меньшей мере, целая минута, прежде чем Акапист сообразил, что из-за рассеивающегося сизого марева начинают явственно вырисовываться-проступать контуры исполинского дерева – Дерева Земной Жизни. Того самого, на Ветвях которого совсем недавно им удалось спастись вместе с Внучкой от погони, устроенной за ними демонами, одетыми в куртки из «чертовой кожи». В ноздри и Акаписту, и Илье ударила мощная струя квинтэссированных праздничных новогодних запахов: еловой хвои, ароматов цитрусовых плодов, ванили, меда и других специфических ингредиентов, из которых во многих странах мира испекаются огромные, нежные, ароматные, тающие во рту роскошные новогодние торты и пирожные.

Сизая туманная хмарь совершенно растворилась среди могучих позитивных флюидов-испарений, испускаемых гигантскими ветвями, одетыми пушистыми облаками ярко-зеленой хвои и среди этой хвои настоящими откровениями засияли и засверкали сотни новогодних елочных украшений: шары-сферы, окутанные защитными слоями, отражающими, как лунный, так и солнечный свет, золотисто-коричневые кедровые шишки, ананасы, яблоки, груши и виноградные кисти. Многометровые золотые и серебряные лианы серпантин пересекали во всех возможных направлениях дивный сказочный фруктовый сад. Висели, разумеется, на Ветвях и иные украшения – столь же, потрясающих воображение обычного человека, размеров, очертаний и форм. Самый добрый волшебник всех времен и народов, Дед Мороз во плоти и крови, и легендарный былинный русский богатырь, в таких же, как и Дед Мороз, реальных горячих плоти и крови, Илья Муромец к обычным людям, безусловно, не относились, но воображение их также оказалось потрясенным до самого основания…

– Что это, брат мой Акапист?! – изумленно прошептал Илья Муромец, озадаченно теребя широкую окладистую бороду сразу всеми пятью пальцами правой руки.

– Это – легендарное Дерево Жизни, Илья! – объяснил богатырю Дед Мороз и обреченно добавил: – И мы, как видишь, наблюдаем его, увы, со стороны! Нас вышвырнули с его Ветвей за полной ненадобностью и потенциальной невостребованностью в будущем!

– Кто вышвырнул?! – индифферентным тоном, как, если бы он совсем не понимал смысла, заложенного в своем собственном, заданном им только что вопросе.

– А вот – они! – кивнул Дед Мороз на новую «игрушку», самостоятельно подыскивавшую себе местечко поудобней на Ветвях Дерева Жизни – невообразимо кошмарный и огромный «Золотой Шершень», плавно и стремительно вылетевший на небеса из-за двускатной поверхности гнилой крыши Подлой Корчмы и устремившийся по направлению к Ветвям Дерева Жизни.

Илья легонько присвистнул, и ошарашенный свист его послужил наиболее красноречивой формой комментария, какой только мог выдать, увидевший первый раз в жизни во «всей своей красе и величии «Золотой Шершень» Илья Муромец.

– Это и есть твой тот самый «золотой замок» Звездного Рыцаря! – саркастически сказал Илье Акапист. – Это, Илья – Звездная Ладья Василисков, прилетевшая в наш мир из неведомой Бездны Бездн! И хозяином на этой Ладье – ни какой ни Звездный Рыцарь, а – Нежить, по сравнению с которой даже наша, такая понятная и, во всех отношениях, логично появляющаяся в нужный момент, старуха-Смерть покажется вечно живой и юной девицей-красавицей! Ты представляешь теперь – какая страшная судьба ждет мою Внучку и всех остальных старых добрых славянских Богов?! – Дед Мороз обреченно умолк и на лице его проступила такая мука, что, видавшему всякие виды, Илье сделалось «не по себе», и он не сумел найти никаких ободряющих слов, оптимально бы оказавшихся подобранным, наступившему тяжелейшему психологическому моменту.

– Они намного сильнее нас, Илья! – продолжил, тем временем, Дед Мороз, отрешенно наблюдая за величественным, бесшумным и плавным вертикальным подъемом «Золотого Шершня» к самой вершине Земного Дерева Жизни, чтобы там, под шпилем, венчающем верхушку Дерева в виде многолучевой Звезды, испускающей пока еще настоящий живительный солнечный свет, занять господствующую, стратегически жизненно важную стационарную позицию.

Акапист, внимательно наблюдавший за подъемом Золотого Шершня, безошибочно просчитал конечную точку его маршрута – с занятой им позиции Василискам будет удобно, рано или поздно, совершить нападение на многолучевую Звезду Жизни!.И, когда Звезда Жизни погаснет, на Ветвях наступят вечные тьма и холод, а вместо Солнечной Звезды Дерево Жизни будет венчать совсем другой Шпиль. И это будет настоящей катастрофой для чудесного сказочного светлого таинственного мира – мира Новогодней Елки, Владыкой которого издревле предначертано было быть ему, Деду Морозу, одному из родных сыновей великого бога Велеса…

…Все эти мысли, откровения и выводы бесформенной кучей ярких мыслеобразов пробежали по поверхности больших полушарий головного мозга Акаписта, и вслух он произнес только одно емкое и страшное слово:

– Проклятье!!! – и крепче сжал посох, чей набалдашник раскалился на запредельную мощность, посылая в сказочное эфирное пространство отчаянный крик о помощи.

– Может не все еще так плохо, Акапист?! – словно бы взмолился, а не спросил Илья Муромец, точно также, как и его старший товарищ, сжавший волшебный посох, импульсивно сдавивший рукоять своей грозной боевой булавы.