Алексей Резник - Стеклянная любовь. Книга первая

– А-а, не обращай внимания – первый раз что ли! – махнул рукой Александр Сергеевич. – Давай лучше Новый Год отметим! Видишь, какую я «закусь» мировую притащил! – кивнул Морозов в сторону «сказочной снеди», горкой, разложенной на развернутой золотистой фольге.

– Да я, Саша, сразу обратил внимание, как только зашел! Если бы не Анна, то!… – не совсем ясным осталось то, что Колька хотел дальше сказать, но по тому, как он энергично и довольно потер ладонь о ладонь, было видно, что «придурь» Анны Караваевой никак не могла ему испортить ни аппетит, ни послепраздничное настроение. – Закусон то и, вправду, мировой! Ты откуда его притащил?!

– Из «гостей»! – сущую правду сказал Саша. – Насильно с собой наложили! Проходи, садись, давай!

Коля Лебедев не стал заставлять себя упрашивать, и присел к столу, хищно уставившись на копченое мясо и рыбу глазами голодной рыси.

А предусмотрительный Саша извлек из того же бездонного полиэтиленового пакета охлажденную литровую бутылку дорогой иностранной водки «Абсолют-Цитрон» и с победным торжественным стуком поставил ее на лакированную поверхность стола, дополнив тем самым «царский» гастрономический новогодний подарочный натюрморт Рагнера Снежного необходимым «сиюсторонним» «горячительным» элементом.

– С Новым годом!!! – «чокнулись» они полными стограммовыми стопками, залпом выпили и закусили, по достоинству оценив неземной вкус гастрономических даров Сказочной Руси.

– Не обращай внимания, Саша на бредни Анны, она – дура! – расчувствовавшись, исполнившись благодарности за «царское» угощение, убежденно произнес Николай Лебедев, преданно и уважительно глядя на Александра Сергеевича.

Однако слова коллеги не произвели должного успокаивающего впечатления на Морозова, интуитивно продолжавшего чувствовать, что в эмоциональных словах Анны Караваевой имела место быть, как тут ни крути, определенная доля горькой правды – горькой «православной правды»… В чем-то Анна была, безусловно, права и чем больше невольно Саша думал об этом, тем более виноватым он отчего-то начинал себя чувствовать перед Анной – чудаковатой, конечно, но простой, доброй и бесхитростной женщиной, искренне переживающей за него и всегда желавшей ему только «всего самого хорошего» и – ничего больше. В те минуты он впервые, почему-то задумался об Анне более глубоко, что ли, и гораздо продолжительнее, чем обычно. Обычно он о ней почти никогда абстрактно не размышлял, а лишь вступал в лаконичные, сугубо деловые диалоги, сопряженные, исключительно, с кафедральной «текучкой», а тут что-то пошло не так – она не первый раз выскакивала за дверь кафедры, сильно на него чем-то обиженная или раздосодованная, но он никогда не обращал на подобные «заскоки» лаборантки, внимания и не мучился угрызениями совести по поводу того, что мог как-то ненароком обидеть и, без того, не особо счастливую женщину. Но сегодняшнее утро что-то неуловимо изменило в привычном умонастроении Морозова, и он пока не мог точно понять – что такое могло измениться в его привычном отношении к Анне Караваевой?! Ему было совсем и невдомек, что этим новогодним утром вслед за ним со Строек на, руководимую им кафедру, неслышно и незаметно пробралась новая «Новогодняя Сказка Замороженных Строек»…

…Прошло четыре года с того ясного майского утра, когда была «рассказана» до счастливого конца первая Сказка, и за это время сверхсекретный отдел ФСБ «Стикс-2», завоевавший определенный (хотя и, несколько своеобразный) авторитет в глазах высшего руководства страны, зорко стоял на страже невидимого рубежа «нашего света», жестко пресекая любые попытки несанкционированного проникновения выходцев с «того света», и кропотливо накапливая уникальную информацию паранормального характера, дабы в нужный решительный момент не оказаться застигнутым врасплох коварным и могущественным врагом.

Вскоре после успешного завершения проекта «Прокаженный уйгур», «Стикс-2» возглавил генерал-лейтенант Панцырев (генерал-лейтенант Рыжевласов по состоянию здоровья был отправлен в отставку (на почетную пенсию)). Ничего интересного за четыре года на инфернальном фронте не происходило – стояло почти полное затишье. Изнывавшему от страшной скуки Сергею Семеновичу Панцыреву очень бы хотелось надеяться на то, что это затишье оказалось бы классическим «затишьем перед грозой». Молчаливые мольбы Панцырева были услышаны кем-то «неназываемым» и затянувшееся затишье однажды закончилось в одночасье. Вернее, ровно через четыре года – буквально день в день (так уж получилось) в специальном бункере связи с Отделом Инфернальной Разведки мира Алялватаска, дежурный офицер впервые за четыре года существования единственных на Земле баснословно дорогих агрегатов, по слухам позволяющих осуществлять прямую телетайпную связь с самыми отдаленными закутками Преисподней, увидел, как эти агрегаты заработали.

Панцырев спустился через пять минут на служебном лифте и, похвалив дежурного офицера за оперативность, вежливо удалил его из помещения специального бункера связи, оставшись один на один с взывавшим об экстренном соединении Духом.

Сеанс длился три часа и прервался так же внезапно, как и начался. Расшифровка записанной Панцыревым информации заняла почти месяц – пришлось задействовать весь дешифровальный отдел, состоявший из двадцати восьми высококвалифицированных пара-лингвистов. После прочтения расшифрованных материалов, генерал Панцырев срочно вызвал из отпусков своих лучших офицеров, включая полковника Стрельцова и капитана Червленного, и немедленно приступил к планированию широкомасштабной оборонительной операции под кодовым наименованием: «Мертвый Дед-Мороз».

Всех без исключения офицеров поразили очерченные их начальником примерные масштабы возникшей потенциальной угрозы для стабильности мирового порядка, но самого Панцырева больше всего насторожило повторение места возможного предстоящего действия: Кулибашево, недавно переименованного в Рабаул.

Экстренное совещание проходило на квартире Сергея Семеновича – в располагающей к доверительным разговорам домашней обстановке. Соответствующим образом натренированная жена генерала приготовила обед на восемь человек и уехала к подруге, оставив квартиру до позднего вечера в полное распоряжение офицеров «Стикса-2».

Сначала «старые боевые товарищи» похлебали вкуснейшего наваристого настоящего «украинского» горячего борща под небольшое количество холодной водочки. Водку не пил один только полковник Стрельцов, изменивший многим общепринятым в человеческой среде привычкам после достопамятных событий четырехлетней давности в «апарце». Зато он съел три полных глубоких тарелки борща и двух крупных зажаренных цыплят (на второе была запечена в микроволновке целая гора упитанных бройлерных цыплят) и выпил литра четыре компота из сухофруктов, легко раскусывая крепкими белыми зубами сверхпрочные косточки абрикосов. Собственно, остальные бездеятельно ждали, пока полковник Стрельцов насытится, еще минут десять и лишь когда оказалась раскусанной последняя абрикосовая косточка, «стиксовцы» смогли перейти в просторный рабочий кабинет гостеприимного хозяина квартиры непосредственно уже для служебного разговора.