Энн Маккефри - Хрустальная певица [= Певцы Кристаллов]

Если не считать упорной борьбы с ветром, в мозгу Килашандры запечатлелось кое-какое наблюдение, отражающее обратную сторону хрустальных певцов: куда девалось их обаяние, когда они выскакивали из своих саней? Большинство выглядело так, словно они неделю не умывались: у многих были свежие раны, у некоторых темный застарелый загар. Когда она нагибалась в грузовой отсек за последними коробками, то чувствовала тяжелый застоявшийся запах из главного отделения саней, и даже была рада мощному запасу свежего воздуха за спиной.

Сани все еще прибывали, сражаясь с ветром, и умудрялись приземляться в нужном пространстве. Ветер был слышен даже сквозь мягкие наушники и бил по телу как кулаком.

— РЕКРУТЫ, РЕКРУТЫ! — сквозь усталость услышала приказ Килашандра. — Все рекруты отправляются в сортировочную! Все рекруты в сортировочную!

Ошеломленная, Килашандра повернулась проверить сообщение на дисплее экрана, но кто-то схватил ее за руку, и они побежали к сортировочной.

Очутившись в здании, Килашандра чуть не упала от изнеможения, едва не потеряв равновесия, привыкнув наклоняться под ветром. Она хваталась то за одного, то за другого и, наконец, села на стул. С нее сняли шлем, сунули в руки тяжелый бокал. Здесь почти не было шума, кроме тяжелых вздохов и иногда чего-то вроде стона, да звука ног, шаркающих по пластоцементу.

Килашандра кое-как справилась с дрожью в руках, сделала глоток горячего чистого бульона и облегченно вздохнула. Восстанавливающее питье имело отличный вкус, и его тепло приятно растекалась в ее желудке, постепенно согревая холодные конечности, которых она не чувствовала, пока была на ветру. Нижняя часть лица, подвергавшаяся укусам ветра, словно застыла и болела. Сделав второй глоток, она подняла глаза и увидела ряд людей. Узнала лица Рембола и Бартона, чуть подальше — Сили. У многих были поцарапаны щеки — четверо выглядели так, словно их волочили лицами по гравию. Потрогав собственное лицо, она убедилась, что пострадала не меньше, потому что онемевшие пальцы оказались в пятнах крови.

Громкое шипение заставило ее повернуть голову: медик шел к Ремболу, Сили и Картону.

— Кто-нибудь пострадал? — спросил новый голос, который Килашандра, несмотря на свое оцепенение, узнала: Ланжеки.

Она с удивлением повернулась. Он стоял в дверях. Его одетая в черное фигура резко выделялась на фоне кучи белых коробок.

— Немного, сэр, — ответил один из медиков, почтительно поклонившись гильдмастеру.

— Класс 895 оказал сегодня неоценимую помощь, — сказал Ланжеки, и его глаза задержались на каждом из тридцати трех. — Я, ваш гильдмастер, благодарю вас. Благодарит также и карго-офицер Малейн. Больше никто. — На лице его не было и следа улыбки, показывающей, что он пошутил. — На ужин заказывайте что хотите: он не будет записан на ваш счет. Завтра явитесь в сортировочную, где узнаете, что сможете, о привезенных сегодня кристаллах. А сейчас вы свободны.

Он ушел, подумала Килашандра. Взял да слинял со сцены. Как-то необычно. Но, значит, он не певец: чувствовалось, нет величавого выхода на сцену, как у Каррика или у тех певцов на Шанкиле, и такого же ухода, как у Бореллы. Она еще отпила бульона, чтобы он помог ее уставшему телу подняться наверх для хорошего бесплатного ужина. Подумать только, ее последняя бесплатная еда тоже была, в общем-то, оплачена Гильдией. Килашандра одной из последних вышла из сортировочной. Где-то позади открылась дверь.

— Много еще не вернулось, Малейн? — услышала она голос Ланжеки.

— Еще пятеро только что ударились о пол ангара. Один буквально. И полетный сказал, что еще двое, возможно, пропали.

— Значит, двадцать два необъяснимых…

— Если бы мы могли заставить певцов регистрировать резки, у нас был бы хоть какой-то способ выследить недостачу, и по меньшей мере вернуть груз…

Дверь плотно закрылась, и конец фразы Килашандра не услышала, но тон встревожил ее. «Вернуть груз». Груз? Неужели он беспокоил Малейн и Ланжеки? Конечно. Малейн переживала за груз, который был ценнее разгружавших его рекрутов; но ведь хрустальные певцы сами по себе тоже были ценны. Сани можно заменить… Еще один вычет со счета Гильдии… Но певцы-то были ценным товаром!

Исцарапанный ветром мозг Килашандры не мог справиться с услышанным, пока она добиралась до верха аппарели. Она оперлась рукой на дверь для устойчивости. Слабый стон сорвался с ее губ. Дверь Рембола открылась.

— Ты в порядке, Шандра?

Лицо его было испещрено тонкими линиями и каплями свежей крови. На нем было одето только полотенце.

— Вряд ли.

— Ванна из трав делает чудеса. И еда.

— Попробую. В конце концов, это за счет Гильдии. — Она хотела улыбнуться, но не смогла из-за нестерпимой боли.

После долгого отмокания в воде с отваром из трав часть усталости прошла, сменившись сильным искушением завалиться спать.

Настойчивое жужжание компьютера разбудило ее на следующее утро. Она уставилась в темноту за постелью и только тогда сообразила, что окна закрыты ставнями, а ветер снаружи все еще буйствует.

Компьютер сказал, что сейчас 8:30, а желудок жаловался на голод. Когда она сбросила с себя одеяло, каждый мускул тела известил о своей неготовности к каким-либо действиям. Ругаясь сквозь зубы, Килашандра приподнялась на локте, но прежде чем она положила пальцы на блок питания, в отверстии появился стаканчик шипучей желтоватой жидкости.

— Лекарство для мускульного расслабления, — сообщил компьютер, — с добавкой слабого болеутоляющего, чтобы успокоить симптомы мускульного дискомфорта. Действие временное.

Килашандра снова ругнулась: это показалось ей вторжением в ее личные дела, но лекарство выпила, поморщилась от его приторного вкуса. Через несколько секунд она почувствовала себя менее скованной. Она быстро приняла душ, попеременно горячий и холодный, потому что кожу еще кололо от вчерашних суровых ударов. Она съела высокопротеиновый завтрак и понадеялась, что сегодня им дадут время для еды. Она сомневалась, что целые ряды хрустальных контейнеров можно рассортировать и снова упаковать за один день. А такую работу нельзя делать впопыхах, как вчерашнюю.

Сортировка заняла четыре дня. Работа была столь же интенсивной, как и борьба с ветром, только менее опасной физически. Рекруты, каждый у квалифицированного сортировщика, узнали многое насчет того, как не надо резать кристалл и паковать его, и какие формы кристалла более выгодны и ценны. Таких было немного, и большинство сортировщиков то и дело ругали певцов, которые гонятся лишь за количеством товара и создают лишний запас.

— У нас три склада этих, — бормотал Интор, с которым работала Килашандра, — а нам нужны голубые. И черные, конечно. Нет, нет, не той стороной. Вам надо научиться, — говорил он, беря коробку, которую Килашандра только что подняла на сортировочный стол. — Первым делом необходимо уточнить личный код певца. — Он повернул короб так, чтобы полоску, намертво выгравированную на боку, можно было зарегистрировать. — Без этой формальности начнется черт знает что, все коробки перепутаются и дело даже может дойти до убийства.