Николай Караев - Через год на Ибице

Вести из каморки поэтому кажутся нам смешными: большая паутина усилиями нескольких паучьих вожаков распалась на десяток обрывков, чёрные тараканы объявили войну рыжим, община моли Нижнего Запиджачья заключила экономический союз с Шерстяной Одеялией. Но что значит перекраивание карты какой-нибудь Восточной Европы для меня, существа, что в ветхозаветные времена исследовало гиперпространственнуто впадину звёздного кладбища Огненного Предела? И как может относиться к «исламской угрозе» Алиса, воле которой покорялись в Измерении Дзэт миллиарды созданий с тысячами культур и верований? Нет, само собой, у всех нас имеются свои привязанности. Я, положим, тяготею к французскому языку, слегка напоминающему язык варваров одной из курортных лун Первой Секвенции…

Впрочем, нельзя не признать, что для поддержания увядшей беседы тема восточноевропейского передела - самое то.

- Дорогая госпожа Селезнёва, правду ли говорят, что Восточную Европу теперь не узнать? - осведомляюсь я и замечаю, что говорю неестественно громко. Точнее, Прежние Герои ведут себя неестественно тихо. Герр Мюллер потупил взгляд, а мистер Кент сосредоточенно жуёт нижнюю губу и водит глазами из стороны в сторону, начисто позабыв о субпространственном зрении.

- Мистер Карпентер, - говорит госпожа Селезнёва, - вам не кажется, что за нами следят?

Я киваю, стараясь вести себя так, будто не услышал ничего особенного, и шевелю губами, задавая немой вопрос:

- Кто?

- Вон тот, - шепчет мистер Кент, заговорщически двигая левой бровью. - За моим левым плечом!

Мюллеры кивают. Я бросаю взгляд в указанном направлении и вижу за столиком у стенки худого молчаливого клиента «Зелёного фонарика». Судя по цветастой одежде, он американец. Ему от тридцати до сорока лет, его волосы черны как смоль. Он поглощает всё тот же рийстафель, покачивая головой в такт «Луне над Майами» Вэна Мунро, и пристально на меня смотрит.

Я встаю из-за стола, иду к нему, подсаживаюсь.

- Добрый день.

- Добрый день, - кивает американец, промокая губы салфеткой.

- Откуда вы прибыли?

- Теплоходом из Марселя.

- Я не об этом. Откуда вы прибыли на Землю? Он с минуту не сводит с меня глаз.

- Я вас чувствую, - сообщаю я. Это правда. Передо мной - не человек, хотя ощутить его нечеловеческую сущность способны лишь избранные обитатели Земли, и все они собрались сегодня в «Зелёном фонарике».

- Из соседней Галактики, - говорит он. - Я не прилетел. Я, скорее, материализовался. Понимаете, мы отражали атаку, и я увлёк врага за собой в туннель, который вёл в вашу реальность…

- Их реальность, - поправляю его я.

- Ну да. Я успел захлопнуть портал у врага перед самым носом…

- И как давно это случилось?

- Месяц назад. Постойте… а вы всё-таки… Бурная радость вспыхивает на его лице. Я улыбаюсь.

- И вы не можете вернуться домой?

- В некотором роде. Сломался аппарат, который…

- Лучше без технических подробностей. Как вы нас нашли?

- Нас!

Он ликует. Я показываю Прежним Героям большой палец - всё в порядке; свои. Герр Мюллер радостно машет нам рукой. С помощью шеф-повара мы переставляем мисочки американца с рийстафелем на наш стол.

- Пришелец из соседней Галактики, - объявляю я. - Знакомьтесь: королева Измерения Дзэт, которую тамошняя хунта сослала в наш мир. Потомки великих атлантов. Сверхчеловек с планеты, э-э, Криптон. Девушка из будущего, спасшая человечество от нашествия зловредной расы из туманности Конская Голова…

- Так они и вам досаждают? - восклицает американец.

- Добро пожаловать в клуб, - изрекает мистер Кент и с алкоголическим хрипом тянет к американцу дрожащую руку.

- И всё-таки: как вы нас нашли? - повторяю я свой вопрос.

- Ерунда, - отмахивается он. - Хаотический анализ сетевых информационных потоков, ничего сверхсложного. Я с самого начала думал, что на Земле должен быть кто-то…

- Вы не занимаетесь свининой? - вкрадчиво спрашивает герр Мюллер. - Сбыт? Хранение?

Американец обескураженно мотает головой. После паузы ресторан погружается в «Грустный вечер» Гленна Миллера.

- Как же здорово, что я вас всех нашёл! - восклицает американец, пока Прежние Герои флегматично возвращаются к еде. - Пусть вы не такие, как я, но всё-таки… С нашими знаниями, с нашим опытом мы изменим этот мир! Превратим его в нечто совершенно…

Прежние Герои не произносят ни слова.

Приступы энтузиазма в отношении «этого мира» случались в свое время с каждым из нас: я рассказал китайским военным о порохе, Кларк под видом джинна пытался остановить армии Магомета, Цви поднял восстание сипаев, чтобы расколоть Британскую империю. Рано или поздно все мы умнели.

- Сколько вам лет? - интересуется Алиса. - Неловко об этом говорить, но… скоро будет восемьсот.

- Ничего страшного, - говорю я, налегая на «самбал-уданг». - Возьмите меня: мне около пяти тысяч лет.

Американец лишается дара речи, потом очухивается и произносит:

- Вы не выглядите на пять тысяч. Вам дашь хорошо если пятьдесят с гаком.

Все смеются остроумной шутке.

- Мы делаем вид, что исправно стареем, и меняем одну жизнь за другой. Вы тоже к этому придёте, если ещё не пришли. Выжить на Земле возможно, лишь прибегая к мимикрии во всём, от внешности до манеры думать. Только такая мимикрия позволит вам остаться самим собой.

- Как это?

- Очень просто. Делайте вид, что вы - один из них, подражайте им во всём. Никто не станет к вам цепляться, и вы сможете дожить до момента, когда появится возможность отправиться на родину. Нельзя терять надежду вернуться домой. Вдруг ваши учёные пробьют туннель в эту реальность?

- Может статься, мои сторонники свергнут узурпаторов, - говорит Алиса.

- Однажды друзья вытащат меня из хроноловушки, - говорит Анна.

- После гибели Атлантиды наверняка выжили не мы одни, - говорит Хайнрих.

- Остаётся вероятность, что Криптон переместился перед взрывом в другое место или время, - говорит Кларк.

- Хуже всего мистеру Цви Бендеру, - говорит Марлен, - всех его родичей-мутантов люди истребили. Но вдруг природа ещё произведёт на свет ему подобных?

- Что до меня, надеюсь, настанет час, когда великая империя, которую мы по глупости потеряли, возродится, и мой народ снова будет летать от Ядра до самых до Окраин Галактики, - говорю я. - В общем, ждите и следуйте первому правилу любого emigre: смейтесь там, где все смеются, и плачьте там, где все плачут.

- Вы привыкнете, - обещает Марлен. - Счастливый день настанет.

- Но я могу до него не дожить, - говорит новый Прежний Герой.

- О, если вы родились смертным, это несложно исправить, - говорю я. - У мистера Кента, кажется, остались ещё те пилюли…

- Сколько угодно, - трясёт головой Кларк. - На случай восстания пеонов я зарыл их под пёсьей будкой на заднем дворе.