Ричард Морган - Видоизмененный углерод: Сломленные ангелы

Richard Morgan

BROKEN ANGELS

Печатается с разрешения издательства Orion при содействии литературного агентства Синопсис

Copyright © 2003 by Richard K. Morgan

First published by Gollancz London

© Ирина Тан, перевод, 2018

© Михаил Емельянов, иллюстрация, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Смесь изощренного сюжета, гипернасилия, политики, философии и психологии, «Сломленные ангелы» – это стремительный НФ-роман, который стоит вашего самого пристального внимания.

SF Bookshelf

«Сломленные ангелы» – это прекрасный НФ-роман со сложным, проработанным сюжетом и убедительно прописанными персонажами.

The Wertzone

Продолжение «Видоизмененного углерода» искрится энергией и интеллектом… превосходный киберпанк-роман с атмосферой нуара.

Publishers Weekly

В «Сломленных ангелах» Морган говорит не только о людях. Он погружается в практически лавкрафтовский ужас, когда речь заходит об инопланетянах и о том, что находится по ту сторону портала.

Agony Column

Если вы ищете захватывающую и жесткую научную фантастику XXI века, то Морган – это тот, кто вам нужен.

SFFReviews

Морган значительно расширил масштаб мира Ковача, детально показав весь хаос, в который погрузилась человеческая цивилизация после открытия межзвездных путешествий.

Kirkus Review

И снова я благодарю свою семью и друзей за то, что терпели меня все то время, пока я писал «Сломленных ангелов». Это явно было непросто. Снова благодарю своего агента Кэролин Уитакер за терпение, а Саймона Спэнтона и его команду, в особенности самоотверженную Николу Синклэр, за то, что их стараниями «Видоизмененный углерод» взлетел, точно беркут на сульфатах.

Этот роман написан в жанре научной фантастики, но многие книги из тех, что на него повлияли, фантастикой не были. В частности, я бы хотел выразить свое глубочайшее почтение двум авторам нон-фикшн из того множества книг, что послужили для меня источником вдохновения: мои благодарности Робин Морган за «Любовника-демона», где содержится самая, возможно, четкая, полная и конструктивная критика политического насилия, которую мне приходилось читать, и Джону Пилджеру за «Героев», «Далекие голоса» и «Тайные умыслы», которые в совокупности представляют собой последовательное и бескомпромиссно честное осуждение бесчеловечности, творимой во всех уголках земного шара людьми, которые называют себя нашими вождями. В отличие от меня авторы этих книг ничего не придумали. Они все видели и пережили сами, и нам стоит прислушаться к их словам.

Для читателей, не знакомых со вселенной Такеси Ковача, впервые описанной в моем дебютном романе «Видоизмененный углерод», кратко замечу, что технология оцифровки личности, возможность ее передачи, загрузки и скачивания довольно значительно – по нашим стандартам – увеличивает продолжительность жизни обитающих в этой вселенной людей. Действие «Сломленных ангелов» происходит через тридцать лет после событий «Видоизмененного углерода», но для Ковача это не слишком много. Ему было чем заняться все эти годы – лучше не уточнять, чем именно, – но при регулярном переоблачении (смене физического тела) годы на человеке сказываются не сильно. По крайней мере что касается внешности. Что до изменений внутренних – что ж, продолжительная жизнь не означает «простая», и Ковач знает об этом не понаслышке.

Приятного чтения…

РКМ

В первый раз я встретился с Яном Шнайдером в густом мареве боли, в орбитальном госпитале Протектората, в трехстах километрах над рваной линией облаков, окутывавших Санкцию IV. Формально говоря, вся система Санкции должна быть полностью свободна от присутствия Протектората – засевшие в бункерах остатки планетарного правительства громко настаивали, что все происходящее является вопросом внутренней юрисдикции, и региональные корпорации молчаливо согласились принять такие условия игры.

Поэтому судам Протектората, которые болтались в системе с тех пор, как Джошуа Кемп поднял знамя революции в Индиго-сити, сменили идентификационные коды, после чего корабли, по сути, были проданы по долгосрочному лизингу многочисленным участвующим в сделке корпорациям, а те ссудили их осажденному правительству по программе фонда регионального развития, не облагаемой налогом. При этом подразумевалось, что суда, которым удастся избежать встречи с бомбами-«мародёрами» Кемпа, неожиданно эффективными для секонд-хенда, Протекторат выкупит обратно до истечения срока лизинга, а общая стоимость потерь пойдет опять же в зачет налогов. Со всех сторон все чисто. А тем временем шаттлы уносили с арены боевых действий офицеров, получивших ранения во время сражений с Кемпом, что в свое время послужило для меня основным соображением при выборе сторон. Война обещала быть кровавой.

Шаттл оставил нас прямо в ангаре госпиталя, с несколько бесцеремонной поспешностью выгрузив десятки медицинских капсульных каталок с помощью устройства, смахивающего на огромную пулеметную ленту. Еще не успел окончательно затихнуть надсадный вой двигателей, а мы уже громыхали и дребезжали, съезжая с крыла на ангарную палубу. Затем моя капсула открылась, и легкие обожгло холодом открытого космоса, который еще недавно заполнял помещение. На всем, включая мое лицо, мгновенно образовалась ледяная корка.

– Вы, – раздался напряженно-резкий женский голос. – Боль чувствуете?

Я сморгнул наледь с глаз, перевел взгляд на свою запекшуюся от крови униформу и прохрипел:

– Угадайте.

– Санитар! Эндорфин и противовирусную общего назначения.

Женщина снова склонилась надо мной. Пальцы в перчатках дотронулись до моей головы, и в ту же секунду безыгольник холодно ткнулся в шею. Облегчение наступило моментально.

– Вы с Ивенфолльского фронта?

– Нет, – выдавил я. – Участвовал в наступлении на Северный предел. А что? Что там, в Ивенфолле?

– Какой-то конченый мудила только что дал отмашку на тактический ядерный удар.

В голосе доктора зазвучали ледяные ноты гнева. Ее руки ощупывали мое тело, оценивая тяжесть ранений:

– Ну, значит, радиационных поражений нет. Как насчет химических?

Я слегка склонил голову к лацкану кителя: