Марина Шамова - Базовая машина

Только в одном она оказалась большей торнегой, чем отец – в буйном нраве. Иона легко заводился, был громок и грозен, но даже в самые бурные приступы себя контролировал. Эва заводилась ещё легче и отдавалась гневу исступленно, самозабвенно, не страшась и не предвидя последствий своих действий, а ещё она долго помнила обиды. С таким характером было сложно ужиться в обществе, да ей это особо не было нужно, поэтому она вела вынужденное затворничество и редко одевала бежевый «внешний» костюм. А если одевала, заканчивалось это какой-нибудь ссорой, о чем Терри и подумал в первый момент. Но затем он увидел разбитую нижнюю губу и прижатый к правому плечу охлаждающий пакет.

– Что случилось? – опешил Терри. Обычно дальше словесных перепалок никогда не заходило, а тут явные следы физической расправы.

– Меня избили, – буднично заключила жена.

– Кто?! – внутри Терри планомерно вскипала ярость. Это даже звучало дико, никто бы не посмел поднять руку на таби Первого приора. – Имя, номер, как выглядел?

Эва подошла вплотную запрокинула голову, она была Терри по плечо. Он наклонился, чтобы осмотреть её лицо, на что жена чмокнула его в щеку и, вывернувшись, пошла собирать с пола грязные салфетки.

– Кто это сделал?

– Новая наложница отца, – фыркнула Эва.

– Что? – растерялся Терри.

– Ты знаешь сколько раз за эту неделю он был дома? Два! Всего лишь два раза! Он нашел себе новую подстилку и всё время торчит в Башне. Я не думала, что у него может быть что-то серьёзное. Ему же просто неприличное количество лет! Он старик! – со злостью запричитала жена.

– Эва, посмотри на меня, – он подошел к жене и аккуратно взял её за плечи. – Кто тебя обидел?

Эва передернула плечами, её глаза, словно по команде, мгновенно увлажнились. Она медленно моргнула, и слеза крупной гроздью потекла по щеке.

– Ты её знаешь, – дрожащим голосом сказала она. Затем уже ровно добавила: – Как же её имя… какое-то глупое. Сорита?

– Сурита?!

– Говорю же, глупое имя.

– Эва, что случилось? Сурита не могла напасть на тебя.

– Я повыдирала ей волосы! – Эва сверкнула безумным взглядом. – Я размозжила ей голову! Я втоптала её в землю!

Учитывая, что Терри видел живую и здоровую Суриту не более пятнадцати минут назад, Эва явно нафантазировала эту расправу. Что она нафантазировала еще? У жены случались приступы, когда она всё до невозможности драматизировала – Терри списывал это на торнежскую импульсивность. Но побои были вполне реальные – рваная ранка на губе, из которой так обильно капала кровь, что запачкала грудь белой термокофты. Что у жены с рукой он пока понять не мог.

– Успокойся, – Терри прижал жену к себе, осторожно обняв. Глазами он рыскал по полкам, на которых хранились всякие коробки с мелочевкой: витаминными блоками, лекарствами, жевательными кубиками, иголками, ножницами и пинцетами. Повыше, чтобы малышня не достала. Так высоко, что сама Эва без стула не доставала, поэтому она не любила ставить их на место. – Где коробка с таблетками?

– А потом я взяла нож и вырезала все её гнилое нутро, особенно матку! – продолжала мстительно выплевывать слова Эва, но попыток вырываться не предпринимала. – И раздавила всё!

– Тшш, тихо. Тебе нужно успокоиться.

– Ты не понимаешь, что происходит? – отстранилась Эва. – Он спятил. Решил завести детей. Ему шестьдесят четыре! А что, если у них будет мальчик? Он же выкинет меня. Выкинет, выкинет, выкинет! Он не раз говорил, что ненавидит меня и не понимает почему терпит. А что мы без него делать будем, Терри? У нас же всё от него.

– Эва, сядь и успокойся, пожалуйста, – Терри принудительно усадил жену в кресло и встал рядом на колено. – Иона тебя любит и никуда не выкинет.

В ссорах Ионы и Эвы не было ничего удивительного. Торнежский характер. Иона, закаленный управлением миллионным военным приоратом, не умел или не хотел меняться в рамках семьи. Его прямолинейность и приказной тон ранили Эву. И, будучи его дочерью, она отвечала ему тем же. Они находились либо в стадии затяжной ругани, либо наигранного хрупкого перемирия. Их отношения не поддавались никаким объяснениям и систематике – они мирились в самый разгар ссоры или внезапно начинали ругаться посреди идиллии. Поводом могло стать что угодно, но, признаться, инициатором в большинстве случаев была мнительность Эвы. У них были странные отношения. Эва полностью зависела от Ионы, а вела себя так, словно всё было наоборот.

– Любит он меня, да? – взъелась жена, мигом подлетев на ноги. – Думаешь кто мне лицо разбил? Так это он и разбил, когда оттаскивал от той образины! А ещё плечо! Он плечо мне сломал, так оно треснуло, когда он меня за руку дернул.

Эва крутанулась, демонстрируя вполне рабочее «сломанное» плечо. Вероятно, когда Эва напала на Суриту, та автоматически провела захват и случайно выбила Эве кость из сустава. А Иона вправил. Стандартная травма гиммел.

– Я не думаю, что он сделал это намерено. Он не хотел делать тебе больно. Но лучше наложить фиксирующую повязку.

– Хотел! ещё и придушить хотел… и угрожал. Считает меня какой-то бешеной психичкой, дочку мне не отдал. Это он меня так любит?

– Тебе нужно успокоиться. Что бы вы друг другу не наговорили в ссоре, он всегда отходит и прощает. Тебе тоже нужно остыть. Иона тебя любит.

– Почему он тогда её защищал?

– Он тебя защищал. Сурита боевой офицер. Эва, давай договоримся – я сейчас принесу тебе таблетку, и ты её примешь. Тебе станет полегче, ты успокоишься. У тебя был очень сложный день, ты переволновалась, но сейчас я рядом и всё будет хорошо. Договорились?

– И ты больше никуда не уедешь? Тебя так долго не было, даже в эсске!

– Нет, больше никуда не поеду. У меня целая смена свободная, я только твой.

– Ну, раз так… ладно.

– Куда ты убрала коробку с мелочевкой?

– Не знаю, – жена неуклюже потянулась обниматься, заулыбавшись. Но Терри было не провести, он знал, что за видимой улыбкой и спокойствием в следующую секунду могла последовать ещё большая вспышка. Все-таки он хотел дать жене успокоительное. – Может в нашей комнате.

– Я сейчас принесу тебе воды. Дай отдых плечу. И тебя нужно показать медикам. Если это тот захват, о котором я думаю, плечо снова может выйти из сустава. У тебя оно болит?

– Немного.

Терри поцеловал жену и направился в сторону их с Эвой спальни. В небольшой квадратной комнате стояли рядом два эргокресла с пенным матрасом. С двух сторон по тумбочке, а в углу за дверью рабочий столик жены, за которым она шила одежду и мастерила перчатки с украшениями.

Приор настоял на том, чтобы у дочери была профессия и Эва обучилась швейному и закройному делу. Долгое время она ходила в цех и отшивала там форму, но с появлением детей делать это перестала. Вырастив Номи, Эва сразу же потребовала второго ребенка и погрузилась в заботы о появившемся Юкки. Этот период «безделья» затянулся почти на семь лет. В последнее время её стал активно привлекать к делу третий Советник Ионы господин Отто́н. Эва помогала проектировать новые виды формы силовиков Первого и шила костюмы для Советников. Но, конечно же, больше всего ей нравилось делать маленькие копии формы для детей и украшать стекляшками и вышивками приорские перчатки. Эти её таланты оказались востребованы среди стаби, форму под детей Город не производил, поэтому Иона организовал ей рабочее место на дому – лишь бы она перестала вручную отшивать ему тысячную пару перчаток.