Роза Сергазиева - Нейросеть

Странно, но привычно ожидаемое восклицание от Серафимы Аркадьевны «Молодцы!» не прозвучало. На другом конце провода стояла полная тишина.

– Может, отошла? – предположила, потягиваясь, Настя.

– Кто? Серафима Аркадьевна? – в один голос возмутились Олег и Алиса. Подобного ни разу на памяти Олега ни случилось. В крайнем случае, на посту оставили бы кого-то другого.

– Или связь не работает, – пожала плечами Настя.

Хотя и такой вариант звучал невероятно. Роды в барокамере относились к сложной технической процедуре, оборудование проверялось и перепроверялось техниками и инженерами. А если бы бригаде Жукова, например, понадобился анестезиолог?..

– Ладно, не станем гадать, – положил конец спорам Олег. – Все равно скоро на волю. А пока предлагаю побаловаться чайком.

Жуков открыл дверцу люка и вынул оставленный медсестрой пакет. В нем лежал термос (врач отвинтил крышку, разлил по пластиковым стаканчикам, они тоже оказались в пакете, крепкий сладкий чай – надо же, не остыл!) и три ватрушки. Медики с наслаждением принялись жевать, запивая булки ароматным напитком. Через полчаса Олег и Алиса проверили состояние Луизы и малышки. И так как всё продвигалось штатно, Жуков включил систему общей разгерметизации. Пока давление и состав атмосферного воздуха выравнивались с показателями снаружи, Луизу переодели, усадили в кресло-каталку, вручили завернутую в одеяло кроху и, как только с шипением раскрылись выходные люки, повезли через зал (барокамера находилась в подвальном помещении) к лифту. Родильное отделение располагалось на третьем этаже хирургического корпуса.

От лифта женщины повернули направо – нужно устроить Луизу и малышку в палате, а Олег направился к посту старшей медсестры. По дороге, уткнувшись носом в планшет с прикрепленным листом бумаги, доктор заполнял протокол родов пациентки Макаровой. Расписавшись, стукнув удовлетворенно ручкой по планшету, Жуков положил документ на стойку.

– Всё! Серафима Аркадьевна, моя смена завершена, – объявил он с гордостью и…

И уперся взглядом в пустое кресло. Вернее, не совсем пустое: кто-то небрежно бросил на него белый халат и очки. Модная квадратная оправа, Олег сразу узнал очки Серафимы Аркадьевны. Очки валялись на сидении, хотя обычно, если старшая медсестра их снимала, то бережно, скрестив дужки, оставляла на столе. А сейчас дужки развернуты. Но почему очки вообще оказались на кресле? И где хозяйка?

Жуков повернулся спиной к стойке. Медицинский пост находился на самом оживленном перекрестке родильного отделения. К нему сходились три коридора. Жуков обвел взглядом каждый и не увидел… никого. Вообще никого. Ни единого человека. Ни медперсонала, ни пациенток.

– Эй! – позвал недоумевающий Жуков. И через секунду повторил громче: – Эй-эй! Кто-нибудь!

Никакого ответа. Только теперь Жуков обратил внимание, что за всё время нахождения в отделении он не услышал ни единого звука. Медик потряс головой: это невозможно. У них никогда, даже по ночам не бывает тихо. Дети рождаются, просят есть и плачут в любое время суток. По коридорам снуют люди, у стойки старшей медсестры спорят врачи, звучат объявления по громкой связи. А сейчас Жуков наблюдал абсолютно обезлюдевшее и безмолвное помещение.

И еще – коридоры выглядели подозрительно замусоренными. На полу валялись белые халаты, башмаки, мобильные телефоны. Что случилось в родильном отделении? Забастовка уборщиков? Вирусное заражение? Все срочно покинули помещение? Но как: раздевшись догола?

От абсурдности, нелогичности и необъяснимости увиденного Жукову стало не по себе. Олег тяжело задышал, голову стянуло свинцовым кольцом, в глазах замелькали черные точки, не хватало еще приступа паники. Ему нужно срочно на улицу. На свежий воздух. Именно так Жуков поступал каждый раз, заканчивая смену в барокамере: в любую погоду, ночью ли днем отправлялся подышать на улицу. После семи-восьми (а иногда и дольше) часов в замкнутом объеме, хотелось почувствовать бесконечность пространства, проветрить мозг от галлюцинаций, которые (в теории!) могли возникнуть от перепадов давления или вдыхания обогащенного кислородом воздуха. Правда, пока он подобного не испытывал, но всё когда-то случается в первый раз.

Выскочив на лестницу, врач спустился вниз. Быстро пересек фойе и распахнул дверь на улицу.

И вновь на Олега обрушилась… тишина. Неестественное состояние для московского мегаполиса. Ленинский проспект замер, словно картинка на стоп-кадре. В обе стороны по дороге до горизонта были разбросаны автомобили. Как экспонаты, застывшие на выставке! Словно неизвестный великан расставил фигурки на шахматной доске и ушел, забыв про игру. Рядом с бордюром лежал на боку мотоцикл, у переднего колеса покачивался шлем с закрытым забралом. На остановке стоял автобус. Все три двери открыты. Только ни водителя на водительском месте, ни пассажиров в салоне. Как и ни водителей, ни пассажиров во всех автомобилях. Ни пешеходов по обе стороны проспекта, ни студентов на лавочках, ни покупателей у булочной и аптеки, ни офисных служащих в окнах башни напротив, ни курильщиков, смолящих сигареты рядом с урнами. Ни одной живой души! Зато по тротуарам ветер разносил брошенные и забытые хозяевами куртки, на остановке валялись рюкзаки, женские сумочки, туфли разных моделей и размеров, и… мобильные телефоны-телефоны-телефоны.

«Судя по всему, так жизнь заканчивается, – изрек в голове доктора бесстрастный внутренний голос, – вселенской тишиной».

ТИШИНА – явление хоть не материальное, абстрактное, тем не менее, обладает мощной эмоциональной силой. Тотальное безмолвие так давило на уши, что Жуков, дернувшись от нервного мышечного спазма, развернулся и заспешил в спасительную понятность больничного фойе. Разваливающийся на кусочки мозг зацепился за логическую мысль: если есть они пятеро, наверняка, в корпусе найдутся другие люди. Взбодрившись, доктор повернул к лифту. Но нажать на кнопку вызова не успел: дверцы разъехались и на медика вылетели, едва не сбив с ног, Алиса и Настя.

– Олег… Олег Анатольевич!.. Никого нет! – женщины говорили одновременно, не слыша друг друга, глаза широко распахнуты от ужаса. – Вместо Серафимы – лишь очки… Почему-то на кресле, не на столе… На полу халаты валяются, обувь… Учебная пожарная тревога?.. Угроза распространения смертельного вируса? Ввели карантин?.. А мы?.. Как же мы?.. Про нас забыли!!!

– Немедленно замолчали, – гаркнул, словно командир на плацу, Олег. Жукову тоже страшно, но не мог ведь и он причитать и жаловаться. – Сначала скажите, где Луиза с ребенком?

– В палате, обе спят, – первой взяла себя в руки Алиса.

– Хорошо, – кивнул Жуков и объявил о своем плане: – Собираюсь пройтись по всему хирургическому корпусу, проверить, вдруг где-то ещё остались люди.