Виктор Громов - Океан

– Николай Иванович, – окликнул Игорь внимательно следившего за экранами офицера, – а это вообще неопасно? Ну, радиация, в смысле, без особой защиты. А если, не знаю…Рука каким-то образом будет разрушена…Что тогда? Поясни, как специалист.

– Что тогда – тогда, если будешь стоять рядом, облучишься и умрешь. А может, и не умрешь, тут уже надо смотреть. Но больным останешься точно на всю жизнь. Достаточный ответ?

– Очень профессиональный главное.

–Ну, так мне платят за то, что я слежу за реактором подлодки, а не отвечаю на твои вопросы. И платят не так много, между прочим. Спроси у Лады.

– Ой, не люблю я у ЦВС что-то спрашивать, – он откинулся на спинку кресла и вытянул ноги. Они или начинают мне читать энциклопедию, или задают сотню уточняющих вопросов, и ты плюешь на это дело.

– Сейчас будет главный поворот, смотри, – заметил Семен. Я прошлый раз был на меньшей подлодке, и то, командир не вписался и небольшая авария случилась. Исправлять пришлось уже в море, ремонтников внешних выпускали.

Все задержали дыхание. Скорость движения снизилась почти до нуля.

– Сейчас справа будет такой паскудный выступ скалы, – прошептал Семен. Давно его хотели срезать, но…

– Да знаю я, – ответил Игорь. Начальство, вроде, решило провести обследование, и выяснили, что тут магматические породы проходят близко, и от греха подальше лучше не трогать. Как проложили путь этот и не пробили в вулкане дыру со всеми вытекающими, невероятное везение.

Несколько минут было напряженное ожидание. Наконец, оно спало и все заулыбались.

Пронесло.

– Ну, теперь еще немного и океан.

– Смотри-ка, – Семен вызвал голограмму на столе, – у него пульс не поднялся выше семидесяти! Это даже не железные нервы, а алмазные! Он даже не вспотел!

– Ты шутишь?

– Смотри сам, – врач махнул голограмму в сторону.

– Невероятно. Слушай, он вообще нервничает?

– Не человек, скала!

Вскоре подложка вышла в открытое море и легла на курс.

– Интересно, сколько плыть?, – спросил между делом Игорь у офицера по вооружению Руслана, здоровяка, у которого было непонятно, его огромные мускулы были обусловлены генами родителей, постоянными тренировками или чем-то более интересным.

Тот пожал плечами.

– Вот, выйдем из территориальных вод, из-под прикрытия боевых дронов, там капитан соберет всех и вскроет конверт. Мое дело маленькое: чтобы баллистические ракеты с ядерными боеголовками, крылатые ракеты, ПВО и торпеды были готовы. Остальное меня не очень интересует.

– Ну, правильно, тебе лишь бы бахнуть кого-то. Желательно, ядерными ракетами.

Руслан безразлично кивнул.

– А почему нет? Кто-то же посылал смерть миров на врага, и даже успешно достигали цели. Командиры дадут приказ, я его выполню.

Подлодка медленно ползла под толщей воды, прячась под холодными течениями. Наверняка, американцы следили за выходом подлодки в море, используя какие-то сверхмощные радары или спутниковые системы, но это все легко обходилось. Подлодка двигалась на среднем ходу, постепенно уходя на глубину. Километр, потом два, потом три.

Наконец, когда достигли границ, где с Камчатки военные силы уже не могли прикрывать от врага, подлодка остановилась для того, чтобы возможные преследующие не могли проследить траекторию.

На экранах высветилось сообщение, что через час общий сбор в кают-компании.

– Ну вооот, – сидевший за столом и копошившийся с метабериллиевой сферой протянул Аркадий, связист и главный по ЦВС. Наконец, капитан нам скажет, куда идем и что будем делать.

– Что будем делать и ежу понятно, – тотчас откликнулся Игорь. Если на борту геолог и «Краб», то идем добывать редкие металлы. Наверное, нашли какое-то месторождение. Капитан мне, – он понизил голос, – спросил, работал ли я на вулкане.

– Ну и как, работал?

– Не-а. Почти никто не работал, это даже не работа высшего пилотажа. Это.., – он покрутил пальцем, – так сказать, настолько экзотика, настолько не рассматриваемо даже. Экстраординарно, в общем. Я тут набросал пару десятков вулканов по всему Тихому океану. Желательно, конечно, не сильно нам приближаться к Америке, а то нам быстро там найдут и уничтожат.

– Интересно, – без всякого энтузиазма откликнулся тот.

– А ты что делаешь?

– Ты на самом деле интересуешься или просто тебе скучно и хочешь кого-то достать?

– А тебе не все равно?

– Действительно, – пробормотал тот. Что такое метабериллий ты, наверное, знаешь не хуже меня. Да, это искусственный материал, не совсем твой профиль, но все-таки.

Игорь кивнул.

– Ну? так вот. Сам знаешь, что искусственный интеллект пытались создать десятилетиями. Даже, – Аркадий усмехнулся, – древние греки пытались делать механических людей, всяких шагающих львов, шестеренки и все дела. Но это, конечно, немного не то. Потом, уже ближе к нам, к нашему времени, создавали очень сложные машины. Механические мальчики, которые писали стихи или играли на музыкальных инструментах. Для своего времени это было невероятно сложно, но, как и у греков – это всего ли машины. Очень хитрые, тщательные, остроумные, но механизм. Самостоятельность, анализ, абстрактное мышление, логические выводы так и остались недостижимым. Вернее, я не правильно выразился, к этому даже не знали, как подступиться. Есть задача, но как ее как даже начать анализировать ее непонятно. Ведь что такое мозг? Это просто миллиарды нейтронов? Вон, зоологи и генетики создавали гигантские количества нейтронов, которые плавали в специальной жидкости. Тут я, может, где-то совру, потому, что не специалист.

– Ничего, мы же не на конференции, а так, простой треп в ожидании общего сбора.

– Угу. Ну, создавали мозг мыши. Физически это мозг, всякие нейроны, сети, еще какая-то ерунда. Ничем не отличается от мозга настоящей мыши. Всеми способами обследовали, отличий нет. Но сознание не зарождалось.

– Правильно, что они хотели. Как может зародиться сознание в голом мозгу, который плавает в какой-то моче? Надо какие-то внешние раздражители, наверное, нервы.

– Это да, несомненно, но проблема глубже. Вот у ребенка в утробе матери раздражителей не так много, плавает он себе в околоплодной жидкости. Слышит, конечно, какие-то звуки, настроение матери, но этого же немного, но мозг развивается быстро и определенное сознание есть. Так вот, пошли дальше. Взяли одну мышь, максимально аккуратно и тщательно извлекли из нее головной и спинной мозг, и заменили его искусственным.

– Как это, интересно, они хотели, чтобы нервы приспособились к новым условиям?

– А помнишь, тогда было повальное увлечение стволовыми клетками и нанороботами? Все уверенно говорили, что синергия искусственного и естественного даст великолепные результаты, взаимодополнят друг друга.