Йен Макдональд - Дорога запустения

Раэль Манделья вскочил, и следом вскочили все остальные.

– Это наш город, мы его создали, мы его построили, он наш, и мы не дадим его разрушить. Здесь все, что у меня есть, моя жена, мои дети, мой дом, мое хозяйство, и я никуда не поеду и не дам уничтожить все это вашей комете. Это всё вы, инженеры, вы сталкиваете планеты как бильярдные шары, вы навострили эту комету!

Буря аплодисментов. Доминик Фронтера ее пережил.

– Следующий.

Персея Голодранина встала и закричала:

– Здесь мой бизнес, мистер, тот самый, в котором ваш пистолет проделал дырки. Так вот: один бизнес я уже потеряла, спустилась с небес на землю, и второй терять не намерена. Я остаюсь. Ваша комета может лететь куда подальше.

Микал Марголис энергично кивнул и крикнул:

– Верно! Верно!

Затем поднялась Рути Синяя Гора, и вокруг нее снежными завалами создалось молчание.

– Да? – сказал Доминик Фронтера устало. – Только вопрос, если можно, а не монолог со скамьи подсудимых.

– М-р Фронтера, – сказала простушка Рути, которая из всего фурора поняла только, что ее друзья в опасности, – нельзя делать моим друзьям больно.

– Леди, меньше всего на свете я хочу сделать вашим друзьям больно. Если, однако, они хотят причинить себе боль сами, если здравый смысл не подсказывает им, что нельзя стоять на пути у беды, это совсем другая история.

Рути не поняла ответа представителя РОТЭХа.

– Я не дам вам сделать моим друзьям больно, – глухо пробормотала она. В помещении установилась неловкая тишина, какая обычно предвещает нечто из ряда вон. – Если бы вы любили их так сильно, как я, вы не делали бы им больно. Поэтому я сделаю так, что вы полюбите меня.

С возвышения д-р Алимантандо заметил сияние на ее лице за долю секунды до того, как Рути Синяя Гора сбросила четыре года аккумулированной красоты на Доминика Фронтеру. Временный председатель сразу нырнул под временно-председательский столик и закрыл глаза рукой. Доминик Фронтера ничего такого не заметил. Целых тридцать секунд он стоял в свете сверхновой, после чего издал странный клекот и повалился на пол кулем с бобами.

Д-р Алимантандо взял ситуацию под контроль. Указал на пилота, которого спасли поляризующие контактные линзы.

– Унесите его отсюда в какой-нибудь номер, – приказал он. – Вы двое – покажете, куда нести. – Он велел Персее Голодраниной и Микалу Марголису помочь пилоту отволочь пораженного любовью агента РОТЭХа в комнату, где Доминик Фронтера очухается. Гвалт народа д-р Алимантандо унял одним взглядом.

– Ну, все вы слышали, что наш друг тут рассказывал, и я ни на секунду не сомневаюсь, что все это правда. Поэтому я приказываю всем и каждому приготовиться к эвакуации. – Народ оцепенел от ужаса. – Спокойно, спокойно. Эвакуация – последнее средство. Ибо я, Алимантандо, собираюсь спасти этот город! – Он постоял пару минут, принимая овацию аудитории, и выскользнул прочь из трактира спасать мир.

Одну ночь и один день д-р Алимантандо исписывал стены погодной комнаты хронодинамическими символами. Поток логики зародился за три года до того в заднем левом углу кухни д-ра Алимантандо, перебрался через гостиную, столовую и холл, вскарабкался по лестнице, сбившись с пути, сделал небольшой крюк в спальнях номер один и номер два, пересек ванную, пробороздил стены туалета, одолел еще один лестничный пролет и достиг погодной комнаты, где зазмеился спиралью по стенам – один круг, второй, третий – выше, выше, пока в центре потолка не осталось пустое место размером с доллар.

Под этим местом сидел, обхватив голову руками, д-р Алимантандо. Его плечи дрожали. Дрожали они не от слез, а от злости, монументальной злости на глумливую вселенную, которая, как расфуфыренная танцовщица румбо в опиумном вертепе Белладонны, сбрасывает одежды слой за слоем – только чтобы в момент окончательного оголения погас свет.

Он сказал людям, что спасет их город.

Но не мог этого сделать.

Ему не давалась недостающая перестановка.

Ему не давалась алгебраическая формула, которая уравновесила бы пятнадцать лет исписывания стен на Дороге Запустения, и в Цзинцзян-сожэне, и в Универсиуме Льюкса – и свела бы все это к нулю. Д-р Алимантандо знал, что формула существует. Колесо должно вращаться, змей кусает себя за хвост. Д-р Алимантандо подозревал, что формула проста, но вывести ее не мог.

Он подвел себя. Он подвел науку. Он подвел людей. Сокрушительнейшая из неудач. Он научился заботиться о своих всей душой; именно такими он их видел – своими, детьми, которых, казалось ему когда-то, он не хочет. Когда они не нуждались в спасении, он их спас. Теперь их нельзя не спасти, а он бессилен.

Когда д-р Алимантандо это понял, у него как гора с плеч свалилась. Подобно зверю, что дерется, дерется, дерется до последнего, а потом, в пасти неизбежности, сдается смерти, д-р Алимантандо ощутил: злость выходит из него и из его дома, вьется по водосточным провалам в скалах и улетает в Великую Пустыню.

Было 06:06, утро понедельника, шестнадцатое число. Потрескивали газовые лампы, уже бились о стекла насекомые. В восточном окне д-р Алимантандо увидел Раэля Манделью, одиноко бредущего по своим утренне-шестичасовым рабочим делам. Эти дела потеряли теперь всякий смысл. Д-р Алимантандо должен спуститься с горы и велеть своим людям уходить. Он не желал прощения, хотя они его простили бы. Он желал только понимания. Крепко зажмурившись, д-р Алимантандо ощутил дующее из пустыни великое спокойствие, волну безмятежности, шедшую на него, через него. Утренний туман принес аромат растений и сырой, тучной земли, шоколадно-черной, плодородной, как царь Соломон. Будто бы звякнули китайские колокольчики, и д-р Алимантандо отвлекся от окон.

Он должен был офонареть, или остолбенеть, или проявить иную человеческую эмоцию удивления, но сидевшее на краю стола зеленое существо казалось естественнее некуда.

– Доброе утро, – сказало зеленое существо. – Видно, мы разминулись на том следующем привале… пять лет назад, да? – Ты плод моего воображения? – спросил д-р Алимантандо. – Думаю, что-то в этом роде: архетип, порождение моего сознания в минуту стресса; галлюцинация, вот что ты такое, – символ.

– Да ладно, ты правда хочешь думать, что тебя посещают галлюцинации?

– Я правда не хотел бы думать, что меня посещают живые недоеденные овощи.

– Туше. Может, вот это тебя убедит? – Зеленое существо встало на столе. Откуда-то из невидимых недр оно произвело на свет палочку красного мела и вписало в пространство размером с долларовую банкноту в центре потолка короткое уравнение на языке символической логики. – Наверное, его-то ты и ищешь. – Зеленое существо проглотило красный мелок. – Питательные вещества, знаешь ли, полезны.