Елена Сола - Остров Веры – 2

– Нет, – жестко ответил Игорь Иванович. – Они вам больше не понадобятся.

– Я знаю правила, – сказала Вера, – но я хотела бы оставить себе одну вещь как напоминание о жизни вне Завода.

Она подошла к боксу и достала из него книгу «Солнце из черного камня». Было видно, что директор Завода в замешательстве.

– Правила существуют для всех, – сказал он.

– Я думаю, вы можете позволить Вере такую малость, – неожиданно вступился Антон.

Инструкция предписывала Лучнику по возможности выполнять все пожелания Соколова. Отказывать в такой мелочи не было особой необходимости. Игорь Иванович выдержал паузу, а затем, придав голосу вес, сказал:

– Хорошо, я уступлю вашей просьбе. Пусть Вера оставит книгу. Надеюсь, это отступление от правил будет первым и последним.

– Конечно, конечно. Спасибо. Когда можно будет увидеть наш новый дом? – Вера перевела тему.

– Идемте за мной, – пригласил Лучник.

Жилые секции, в которых проживали сотрудники, находились по левую сторону от центрального холла Завода. Их новый дом оказался в самом конце коридора. Он был довольно большой и представлял собой апартаменты без перегородок с минимальным набором мебели. У Веры на глаза навернулись слезы.

– Что с тобой?

– Это я от счастья. Как тут красиво! – сказала девушка и обвела пространство вокруг себя рукой.

– Тебе правда здесь нравится? – недоверчиво спросил Антон.

– Теперь это наш дом! – радостно крикнула Вера.

– И диван наш!

– Посмотри, какая тут ванная!

Не сговариваясь они схватились за руки и закружились.

– А-а-а…

Потом в изнеможении с хохотом упали на диван.

– Вера, – отдышавшись, сказал Антон и снял очки.

– Что? – откликнулась она, повернув к нему голову. Без очков глаза Антона казались по-детски беззащитными. Он тихо произнес:

– Вера, ты меня не бросишь?

– Какие глупости, теперь мы всегда будем вместе, – успокоила его Вера.

Она встала с дивана, подошла к зеркалу и посмотрела на свое раскрасневшееся лицо. Потом переместила взгляд с лица на новую футболку с надписью красным «Ана Ката». Светлая комната покачнулась, воздух задрожал, и холодок страха застыл в груди. Вера пальцем провела по вышитой красными нитками надписи и одними губами беззвучно произнесла: «Красное на белом!»

Москва. Тверская улица.

В большой пятикомнатной квартире на Тверской стояла тишина. Та особая тишина старых сталинских домов, пропахшая пылью веков, таящая в себе фантомы прошлого. Среди старинной мебели, шкафчиков, комодов на изогнутых ножках, антикварных подсвечников и статуэток бродил Кипер. Кипер Франц Адамович, который полгода назад едва унес ноги из России, на которого охотились ищейки корпорации «Ана Ката» и который клялся, что, если судьба позволит ему выжить, ноги его не будет в Москве.

Он снова находился в городе, который чуть не стал его могилой. По заданию Айсина Фенга ему пришлось вернуться в Москву в сопровождении своих новых компаньонов: восхитительной Чарлин и рыжебородого поляка Рональда Ковальски. Ослушаться или возразить он не мог и принял неизбежное с философской мудростью: «Что ни делается, все к лучшему».

Если бы кто-либо из знакомых сейчас его увидел, то был бы крайне удивлен переменам, произошедшим в его внешности, а возможно, и вовсе не узнал бы его. Франц Адамович после того, как над его имиджем поработала Чарлин, из неопрятного увальня на коротких ножках с вечно лохматой кудрявой шевелюрой трансформировался в молодящегося столичного эстета, которых девушки называют «модный папик».

На его голове остался небольшой ежик волос, выкрашенных в белый цвет. Отчего лицо будто раздулось, стало шире и приобрело бледный оттенок. К новой прическе прилагалась шляпа, которую он надевал, покидая пределы квартиры. Новый имидж ему не нравился, но он понимал, что это сделано для конспирации, и принял свой новый образ если не с радостью, то, во всяком случае, с пониманием. Действительно, даже он себя не узнал бы с новой прической и в новой одежде: широких брюках хаки, серой короткой куртке на замке и ботинках на толстой рельефной подошве. Казалось, вместе с внешностью у него изменилась и походка, он будто стал стройнее и выше ростом.

В Москве вся компания поселилась у приятеля Кипера, который давно проживал в Америке. Возвращаться в столичную квартиру Франца Адамовича или его загородный дом было опасно. Компаньоны жили в квартире на Тверской, стараясь как можно меньше обозначать свое присутствие, не включая свет по вечерам и почти не выходя из дома. В город ходил в основном Ковальски и, возвратившись, докладывал Чарлин о своих действиях. Ее лидерство никто не оспаривал. Как только по приезде вся компания вошла в квартиру, прямо с порога Чарлин обозначила:

– Босс здесь я, надеюсь, всем понятно?

Рональду и Киперу оставалось только кивнуть в знак согласия. Далее все команды Чарлин они воспринимали как само собой разумеющееся.

– Итак, бездельничать никому не дам. Рональд займется поиском Таксиста, который, предположительно, по заданию «Ана Ката» должен был ликвидировать Кипера. Мне нужно знать о нем все. Где живет, его настоящее имя, когда и куда он ходит и ездит, где обедает, где заправляется бензином. Каждый его шаг, каждый чих.

Поляк молча кивал, получая инструкции. Кипер сидел на диване, вытянув перед собой уставшие после дороги ноги, и рассматривал ступни в ярко-оранжевых носках, не особо вникая в монолог нового босса. Он оторвался от занимательного созерцания ступней, когда услышал, что Чарлин произнесла его имя.

– Ты, Франц, – китаянка ткнула длинным указательным пальцем в его сторону, – займешься обеспечением задания.

Позже Франц понял, что скрывалось под словом «обеспечение». В его обязанности входило готовить еду, мыть посуду, прибирать в квартире. В общем, крутиться по хозяйству. При этом выходить на улицу без сопровождения Рональда или Чарлин строго воспрещалось. К лодыжке Кипера плотно прилегал браслет со взрывчаткой, пульт от которого находился у Чарлин. Это обстоятельство было весомым аргументом, чтобы не делать глупостей.

Кипер любил оставаться в одиночестве, когда Рональд и Чарлин уходили по делам вдвоем. Сейчас он был в том благостном расположении духа, в котором неизменно пребывал, оставаясь один. Франц сел в кресло с обивкой синего габардина, держа в руке чашечку ароматного кофе, который только что приготовил себе. Он медленно, с наслаждением, смакуя каждый глоток, пил коричневую жидкость, разглядывая панно, висящее над камином. На фоне старинной карты были прикреплены ножи и отдельно ножны. Киперу это панно нравилось по определенным причинам. От своего приятеля, хозяина квартиры, Франц Адамович знал точно, что ножи и ножны на панно не декоративные, а самые настоящие, ручной работы. Чарлин и Рональд, разумеется, об этом не могли знать. Поляк, впервые увидев картину, презрительно заметил: