Александр Харыбин - Икарус

Развалины впереди по улице вдруг ожили, в чёрных глазницах оконных проёмов замелькали серые тени. Их было много – десятки, если не сотни. Я не знал, сколько у меня осталось людей, но, очевидно, что на стороне этих тварей подавляющий перевес. Тысяча чертей! Кажется, мы все попали в засаду. Немедленно всем делать отсюда ноги!

Выхватив сигнальную ракету и даже не посмотрев на цвет, я лихорадочно принялся запихивать её в патронник ракетницы. Пуск! Ракета, свистя и разбрасывая синие искры, полетела к небу. Угадал – сигнал к общему отходу. Хорошо, что не к наступлению. Через несколько секунд из проломов на улицу посыпались мои люди и, держась стен развалин, побежали в сторону наших позиций. Вслед им полетели пули и гранаты. Но противник был довольно далеко: гранаты падали с большим недолётом, а пули носились злобными осами, лишь выбивая снежные фонтанчики меж моих бойцов.

– Все на исходную! – крикнул я им.

Промелькнула мысль, что людей как-то уж слишком мало. Атаку начинали семнадцать бойцов, а сейчас я видел перед собой не более десятка. Чёрт, надо бежать за ними, пока зомбаки не отрезали путь к отступлению. Пули цокали по улице и с визгом рикошетировали от валяющихся кругом обломков.

Вытащил гранату, согнул усики и хотел уже рвануть чеку, но передумал. Лучше сначала задымить. Шашка оставалась только одна. Я выдернул шнур и бросил на середину улицы пузатый жестяной цилиндр. Он прокатился немного, затем закрутился, раскидывая вокруг себя струи густого белого дыма. Усилием воли заставил себя дождаться, пока не задымится вся улица. Жуткий вой зомбаков приближался. Всё, пора! Вырвав чеку, я выскочил из своего укрытия, метнул гранату что было сил в сторону воя, и бросился за своими людьми.

Вой прекратился практически одновременно со взрывом. Послышались негромкие стоны. Меня вдруг охватило какое-то яростное, сумасшедшее веселье. На секунду я прервал свой бег.

– Что, твари! – крикнул я, обернувшись назад – Не нравится? Сейчас добавим!

Похлопав себя по бокам, понял, что осталась лишь одна граната – та самая, последняя, которую берёг для себя. Эх, ладно, чёрт с ней, может, в случае чего успею застрелиться. С размаху бросил её прямо в дымное облако.

На исходную, которая располагалась в полукилометре, добрались без потерь. Я построил бойцов. Девять оставшихся из моего взвода понуро стояли, переминаясь. Двое или трое были ранены, но, по-видимому, не тяжело. Из командиров отделений выжил только капрал Дзанетти – довольно пожилой крестьянин из Тосканы. Бывший крестьянин, а сейчас младший командир, у которого остался всего один подчинённый.

– Капрал! – обратился я к нему – Назначаешься заместителем командира взвода. Сейчас всем занять блиндаж первого отделения, привести себя в порядок и осмотреть раны. Кого надо – в лазарет. Через полчаса ко мне со списком потерь. И всех бойцов опросить по потерям. По тем, кто мог попасть в плен – отдельным списком.

Я помолился про себя, чтобы этот отдельный список был пуст. В противном случае следовало тут же бежать к нашему капеллану, чтобы он сотворил за этих людей особую молитву. А то, не хотелось бы завтра встретить кого-то из своих бывших бойцов на стороне Сил Тьмы.

– Разрешите идти, сеньор лейтенант? – вырвал меня из задумчивости голос капрала. Он, как мне показалось, подобострастно смотрел прямо в глаза, вытянувшись во фрунт. Бедный крестьянин: думает, что получил повышение, а на самом деле лишь дополнительный груз. Хотя, может, двадцать лир в месяц к жалованию накинут.

– Да, капрал, уводите бойцов.

Я развернулся и побрёл в блиндаж командиров взводов. Интересно, кого из своих товарищей я там увижу, а кого уже нет?

– Лейтенант Орсолини! – вдруг услышал за спиной окрик. Голос был нашего командира роты капитана Манчини – кадрового офицера лет сорока родом, кажется, из вольного города Анкона. Я мгновенно развернулся, встал по стойке смирно и, отдав честь, приготовился рапортовать.

Капитан махнул рукой, прервав на полуслове. Он переводил недовольный взгляд с меня на моих переминавшихся с ноги на ногу бойцов и обратно.

– Лейтенант, я жду вас сейчас в своём блиндаже – наконец сквозь зубы негромко произнёс он и добавил уже громче – Немедленно.

В его взгляде вспыхнул огонь, не предвещавший ничего хорошего. Чёрт! Ведь я оставил позиции без приказа. Капитан сейчас спокойно может отдать меня под трибунал. Хотя, чего мне бояться – ну, разжалуют. Всё равно ведь дальше фронта не пошлют.

– Да, сеньор! – я отдал честь, развернулся и направился к землянке командира роты. Интересно – вдруг возникла весёлая мысль – а как он будет ждать меня в своём блиндаже, если я туда уже иду, а он – нет?

В землянке капитана за столом, сколоченным из ящиков из-под мин, сидел наш ротный капеллан святой отец Деметрио. Худой, с глубоко посаженными глазами на длинном костлявом лице, святой отец повадками больше напоминал следователя тайной полиции, чем служителя Церкви.

– Здравствуй, сын мой! – лицо его прямо излучало доброжелательность и сочувствие, но тяжёлый немигающий взгляд чёрных глаз, казалось, буравил мозг.

– Здравствуйте, святой отец – постарался я придать своему голосу как можно более скорбные интонации. С тем, чтобы подчеркнуть, то, насколько далеко мой разум и мои желания отстоят от всего плотского и мирского.

Капеллан, тем временем, молчал. В землянке повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием масляной лампы, стоящей посреди стола. Святой отец продолжал пристально смотреть мне прямо в глаза. Мерцающий огонёк лампы бросал причудливые отблески на обстановку вокруг. Я поднял взгляд на отца Деметрио, и вдруг от увиденного меня бросило в дрожь. Передо мною сидел сам сатана. Игра света и тени на выделяющихся скулах, длинном крючковатом носе и выдающемся вперёд подбородке создала жуткую фантастическую картину. Я инстинктивно передёрнул плечами, будто стремясь стряхнуть с себя наваждение. Кажется, моё невольное движение не ускользнуло от святого отца. В его взгляде вспыхнула искра недовольства, а губы и без того узкого рта сжались ещё больше.

– Сын мой – наконец, продолжил капеллан – Расскажи мне, пожалуйста, что думают и о чём говорят твои подчинённые. Ты же знаешь, что всегда лучше предотвратить грех, чем потом наставлять грешную и заблудшую душу на путь истинный.

Говорил он спокойно и размеренно, почти ласково. Лицо его снова приняло маску доброжелательности.

– Конечно, святой отец. Я всё понимаю. Если я увижу какую-то крамолу, то немедленно Вам доложу. Но в моём подразделении всё в порядке. Люди, конечно, устали, но по первому приказу готовы отдать свои жизни за короля и Святую Церковь.

Капеллан слегка поморщился. Похоже, мой официальный тон был не совсем тем, что он ожидал услышать.