Дмитрий Крушлинский - Без

– Как видишь, дело нехитрое. – Сказал Филипп, показав пальцем на стул. – Сел в него и сидишь, слушаешь здешнюю тишину. Запрет только один – нельзя спать. Справишься с такой задачкой, друг мой?

– Конечно. – Ответил Тимур, примерив попой сидение, обшитое кожей. Под тканью достаточно мягкий наполнитель, дискомфорта точно не будет.

– Ну, я пошел, через две-три минуты мы закроем дверь снаружи. И включим звукопоглотители. – С этими словами Филипп покинул порог морозильника.

– Стой, Филипп. – Вспомнил важный вопрос Тимур. – Слушай, можешь сказать, почему такие большие деньги за эту работу? Посидеть просто так на стуле и получить такие бабки… что-то даже не верится.

– Не беспокойся. – Махнул рукой тот и подмигнул «подопытному», бодро улыбаясь. – Не так-то просто сидеть в абсолютной тишине и ждать окончания рабочего времени. Ты через тридцать минут уже начнешь от скуки помирать. Наши ребята потому и не желают тут время проводить, хотя могли бы вместо тебя взять на себя такую роль. Деньги-то каждому нужны, сам понимаешь. Если выдержишь скучную и монотонную тишину, то деньги получишь. Тут просто все зависит от твоей психики. Я тебе даже пример приведу схожий. Берем космонавта. Его высадили на корпусе заброшенного корабля. Фантастика, само собой, но ситуация будет та же. Космонавт плавает в открытом космосе, держась за корабельные детали. Неважно, что он там делать будет. Чинить корпус, проводить исследования какие-то, а может, как и ты, сидеть или стоять на ровном месте. Но свои действия космонавт выполнит в космической тишине. Теперь прикинь, дружище, выдержит ли человек такое одиночество? Это мы и пытаемся выяснить.

– Круто! Это очень интересно. Я готов, короче.

Тимур некоторое время размышлял о волнующих его вопросах. Слыша, как щелкают замками, окончательно блокируя выход, парень осознавал всю нелепость ситуации. Ведь работники могут забыть про него, уйти по домам к концу дня. Ко всему прочему, что будет с его ушами при такой «звуковом голоде», не начнутся ли слуховые галлюцинации. Это, пожалуй, не так жутко. Парень впервые услышит несуществующие звуки, генерируемые мозгом. Как они будут звучать, какие образы принимать, – это тревожило Тимура не меньше, чем остаться тут на всю ночь, либо замерзнуть.

Не зря комнату называли морозильником. Холод вскоре коснулся ботинок и щиколоток, словно плотный туман под ногами. Видимо потому и поставили стул повыше, на прибитом к полу ящике. Дальше звуки внезапно испарились…

Тягучей массой тишина давила на уши. В голове чуть-чуть звенело. Такое бывает, когда человек оказывается за пределами города, посреди природы. Если сидеть и рыбачить на берегу озера в безветренную погоду, то можно ощутить всю силу акустического затишья. Едва слышны будут жужжащие насекомые. Где-то в середине тихих вод раз в пару минут лопаются пузырьки воздуха, покидающие подводный мир озера. Иногда улавливается движение всплывающей рыбы, берущей новую порцию воздуха. Тимур ездил на рыбалку десятки раз в жизни, с друзьями и родными, и он помнил звуки, издаваемые рыбкой, выпрыгивающей из зеленовато-синей толщи ради летающих стрекоз, жучков и мелкой живности, плавающей на поверхности водной глади. В морозильнике акустический вакуум, если можно данное явление так назвать, демонстрировал совершенно новый уровень восприятия природного безмолвия.

Плотная для ушей какая-то спрессованная атмосфера вызывала, прежде всего, звенящий в голове звук, усиливающийся до незначительной степени, играющий фоном, как далекий шум дороги. При этом звон тонкой струйкой как будто бы пронзал мозг насквозь, образуя звуковую дорожку от левого уха к правому. Где-то в центре сознания узконаправленное гудение расширялось. Получалась некая форма в виде сферы с тонкими двусторонними лучами. Тимур даже немного перепугался, а не отклонение ли это от нормы. Внутренняя вокализация мозга, слышимая только им самим, могла быть частью формантных частот. А могла и относиться к признаку болезни, начиная с неправильного кровотока в теле, образовывающего тот самый звон, как при контузии; и заканчивая нейронными сбоями, которые воспроизводили данный шум. Тимур вспомнил про иллюзии. Нервные клетки мозга просто-напросто кормили его «выдуманным» звуком. Парень задумчиво вдохнул и выдохнул, прислушиваясь к невероятно громкому потоку воздуха, бегущему по трахее и далее, в глубины грудной клетки. С той же силой тело покидал уже углекислый газ. В инстинктивном дыхании Тимур уловил инородные звуки, такие, как хрипота, какой-то свист и слабо различимые звуки, ни о чем ему не говорящие, но присутствующие при работе легких. Не так чисты оказались его дыхательные пути. Тимур даже предположить не мог, что стандартные звуки начнут вводить его в состояние животного страха. То его озадачивали свистящие отзвуки, исполняемые носом на выходе, то нервировали импульсивные и мощные стуки сердца, а то пугали не на шутку совсем уж левые щелчки и шорохи, рождаемые за спиной, рядом со стенами.

Именно последнее казалось парню каким-то глюком, чем-то искусственным, вне законов природы. Тимур пытался расслабиться. Не получалось, ладошки вспотели от напряжения, мозг всячески сигнализировал об опасности.

Щелчок. Он точно был. Парень мог бы поклясться, что слышал это. Ради того, чтобы не рехнуться от страха, Тимур благоразумно присобачил щелчок к поглотителю звуков. Переключился какой-то электронный тумблер, вот и проник в морозильник звук щелчка.

Но куда деть шорох? Насекомое? Маловероятно, учитывая критерий абсолютной тишины, необходимый для полноценной работы ученых в беззвучной среде. Тут и пылинки не должно быть, дабы человек на стуле не слышал, как эта частица «царапает воздух».

Шуршание все равно проникало человеку в мозг. Оно ясно давало понять, – что-то происходит. Что-то скрытое прячется в помещении. Наверное, какая-нибудь мошка залетела вместе с парнем, вот и ползает в уголке.

Тимур старательно отвлекал себя от нарастающих из-за страха гнетущий мыслей. Организм подсказал ему выход из положения, – парень периодически потирал пальцы. Ему нравился звук, возникавший при трении кожи, и это внушало уверенность в целостности рассудка. Раз есть звуки, привычные уху, то и с разумом все в порядке.

Сидя на стуле и медленно поворачивая голову, парень морщился от неприятных звуков, возникающих везде, где их не должно быть. Каким-то образом шейный отдел издавал целый ворох призвуков, от лопающихся микроскопических пузырьков в зоне позвонков до беготни крови под нижней челюстью, словно завывающий ветер с громкостью в 1-5% на плеере. И не назвал бы Тимур такую вот какофонию оглушительной. Нет, звуки вспыхивали на дальнем рубеже, растворялись мгновенно; либо оставались в голове подобно арабскому орнаменту, плавающему в океане воспоминаний после мутного сновидения. Его и не разглядеть, и не поймать руками, и не выловить детали узоров, и то же время память вырисовывала туманный образ, возбуждаемый психику.