Виктор Ананишнов - Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2

Симон застал Ивана и Камена за чаем. Он осмотрел быстрым взглядом скучные лица ходоков – Учителя и ученика, – небогатый стол: любимые пряники Сарыя, тёмно-коричневые поверхности крепко заваренного чая прямо в чашках, миниатюрная сахарница.

– Случилось что? – спросил Симон, принимая от Ивана пачку индийского чая.

Отсыпал долю и залил кипятком.

– Да уж, – проскрипел Сарый и медленно, дыша через нос, втянул в себя полчашки за один дух.

– Говори!

– Это не у меня. У него!

Учитель скромно потупился и начал грызть очередной пряник, всем видом показывая: что хотите, то и делайте, а я занят.

– Ваня?

Иван вяло махнул рукой. Что говорить? Перекипело у него. Один неприятный осадок остался; ковырнёшь его – ещё хуже будет. Но, может быть, тоскливо подумал он, Симон что-нибудь знает.

– Ты слышал о трёхглазых людях? – обратился он к нему без надежды услышать положительный ответ.

– Хм… – Симон подул и согнал пар над чашкой. – Третий, конечно, ложный?.. Ну, скажем, нарисованный?.. Татуировка?

– Нет, настоящий, – сказал Иван и тут же поправился. – Наверное, настоящий. Во всяком случае…

Иван замолк, недовольный собой, так как всё, что он сказал, таило в себе нелепость… По истине! Сидят они, трезвые люди, а он говорит об обладании человеком какой-то странностью – третьим глазом. О фольклорном персонаже. Симон как будто так его и понял.

Симон же посмотрел на Сарыя – тот доедал пряник и на его немой вопрос не отозвался.

– Я… – неуверенно начал Симон и встрепенулся. – А я ведь слышал! И рассказал мне об этом… Камен, ты же мне и рассказал о них. Так?

– Учитель! – вскричал потрясённый Иван. – Как же так? Мы с тобой весь день об этом только и говорим. А ты?

Сарый выпрямился и принял позу, при которой он мог произнести только одну фразу: «Каждый верт…», но изменил своему правилу и сухо обронил:

– Ну и что?

– Как ну и что? Ты же мне мог об этом сказать – и не сказал. А? Но почему?

– Ну-у… – не изменил позы Сарый. – Ты у меня ведь и не спрашивал о трёхглазых. И потом, что только не болтают в Фимане. Если каждому верить, то головы не хватит.

– Кто? – Симон сурово и требовательно посмотрел в упор на Сарыя из-под белёсых бровей.

– Ну-у… А, да… Перкун говорил.

– Я не ослышался?

– А что? – встрепенулся Сарый, будто его поймали на чём-то нехорошем. – Он тоже человек. Вы все думаете, что в Фимане только и…

– Камен, оставь Фиман в покое! Что говорил Перкун?

Сарый засопел и с сожалением отложил любимое лакомство.

– Он говорил… Да, он говорил, что где-то жили или живут трёхглазые люди. И третий глаз у них во лбу как звезда горит. Ха! Вот так-то! Звезда!.. Они с помощью его охотятся на зверей и людей, убивая одним его взглядом.

– Так, так, – заволновался Иван. – Может быть, и так. Что-то похожее и мне думается. Их эволюция пошла по этому пути.

– На что похожее, Ваня?

– На третий глаз Напель.

– Ага, – Симон задумался. – А кто такой, этот Напель?

– Это она.

– Хорошо. Так кто она?

– О! – закатил глаза Сарый. – Чудо!

– Видел?

– Да уж насмотрелся, – сказал менее восторженно Сарый и ощупал шишку на голове.

– Ваня!

– А! – вновь, будто сонно, отмахнулся Иван.

– У меня, Ваня, есть время. Рассказывай всё. И не мелочись, а подробнее, чтобы ясно было, что к чему.

– Да, это точно, – согласился Иван. – Коротко не получится.

Начал рассказ Иван всё-таки нехотя. Казалось всё уже таким далёким, не реальным. Симон его не торопил.

К третьей страже Сарый всхрапнул, склонив голову прямо на стол. В руке его остался зажатым недоеденный пряник. Ивану пришлось его перенести на кровать, раздеть, уложить, укрыть.

– Н-да, – невесело крякнул Симон, выслушав рассказ Ивана обо всём, что случилось с ним в неожиданном путешествии за Пояс Закрытых Веков.

Сообщение о самом Поясе его как будто не заинтересовало. Он отметил совсем иное:

– Самое страшное – это когда перли узнают правду. Не дай и не приведи… – Он замолчал, погрузился в свои мысли, медленно оглаживая колени ладонями. – Но третий глаз Напель… Я не слишком верю, что Перкун видел таких людей сам. В его времена, а это примерно четвёртый век – начало пятого новой эры, говорили и о двухголовых и безголовых, о трёхногих и одноногих… Сказки. Так что третий глаз или две пары глаз – тоже, наверное, выдумка чистой воды. Тем более, во лбу. В теменной части, возможно… Хотя поспрашивать его надо бы. Он ходит в прошлое далеко… Так вот и начни с него.

– Это что, в Фиман надо будет…

– Ваня, – укоризненно произнёс Симон.

– Что, Ваня? – Ивану хотелось возмутиться, однако он устал душой и телом, поэтому спросил без напора: – Что в этом пресловутом Фимане происходит? Послушаешь, так черти там водятся. Или я не дорос ещё, по-вашему, до Фимана?

– Дорос, успокойся. Надо будет, пойдёшь в Фиман. Да и не надо будет, – Симон изобразил усмешку на лице, – тоже сходишь. Ничего там особенного, кроме одной важной детали… – Симон вновь скупо усмехнулся. – Так что Фиман не обошёл ни одного ходока. Не обойдёт и тебя. Всему своё время, Ваня… Но к Перкуну надо идти на капище, где он главный жрец и хранитель старины племени.

– Жрец? Это в Греции?

– Нет. Прикарпатье. Как я уже я сказал, это новая эра. А жрец? Так разные народы по-разному зовут таких людей. Там, у себя, Перкун как будто зовётся волхвом.

– Славянин, должно быть. Как ныне сбирается вещий Олег… – процитировал Иван. – Это князь русский. Ему волхв предсказал смерть от коня. Когда конь пал от старости, то Олег приехал на его посмотреть, но из черепа коня якобы выползла змея и укусила князя, от чего он и умер. А змея…

Симон не дал докончить ему пересказ пушкинского стиха.

– Кочующий сюжет, Ваня. У многих племён и народов есть подобные сказания. Впрочем, всё может быть… Знаешь что, давай поспим. Утро уже, а я устал. Да и ты…

– Вы мне скажите, как добраться до этого Перкуна?

– Я тебя к нему сам отведу, так как объяснять дольше будет. Но, Ваня, ты помнишь наш разговор?

– У нас с тобой их было немало.

Симон устало усмехнулся. Иван то обращался к нему на Вы, то на ты.

– О доне Севильяке…

– Что-нибудь выяснили? – оживился Иван. – Ведь столько времени прошло. Я уж в прошлом набегался вот как, – Иван чиркнул себя ребром ладони под подбородок.