Владимир Сузрюков - Паладин XXI века. Аномалия

– Да не волнуйся! Всё хорошо. Ну… Ограбили меня… Нормально… Сам дошел. Ничего нигде не колет… Что сказать… Побили. Деньги отобрали, – и чуть не подавился. Сглотнул внезапно подступивший к горлу ком. Передавивший от злой обиды дыхание. Еле сдержал подступавшие слезы. Ну не железный человек! Унизили, ограбили. Мужчиной себя не чувствую ни капли!

– Бедная ты моя кровинушка! Чувствовала же! Сразу неспокойно на душе было! Как кошки скребли… Уже сама ехать искать тебя хотела! Как тогда, помнишь? Когда машина сбила? Сильно досталось? Больно били? Может, всё- таки скорую вызовем?? – забеспокоилась мать. Будто разом лет на десять постаревшая. Глаза подозрительно заблестели. Лицо посерело. И сама фигурка ощутимо опала. Будто мать сделала глубокий выдох, и забыла вдохнуть вновь. Трясущаяся рука похлопала по карману. Ищет телефон.

– Ох, память моя! В спальне оставила. Сейчас возьму, позвоню.

– Да не… мама! не надо – сказал я. Чувствуя, как от жалости к себе, часто-часто забилось сердце, – не то что совсем здоровый сейчас… Но живой. Сильно не болит… Ничего не сломали… Пнули пару раз…. И всё. Бывает… Деньги отобрали… Вот… Не надо звонить….

– Да Бог с ними… С деньгами… Здоров сыночка главное. Самое-самое главное! Вот же подонки!

С такими словами меня аккуратно, как маленького, раздела. Покрутила. Словно на тщательном медосмотре. Внимательно осмотрела ссадины и ушибы. И как в детстве смазала зеленкой синяки. Определила, что особой угрозы здоровью нет. Отправила мыться.

Едва ли не час с остервенением тёр себя ногтями. Под горячим душем смывал пот, грязь и слюни уродов. От предложенной еды отказался.

А после – с головой зарылся в чистую постель. Хорошо не вспыхнула. От стыда душа и плоть горели неистовым желанием сжечь с собою весь белый свет. Первое время не шевелился, чтобы не будить затихшую в нездоровом теле боль. Прекрасно слышалось, как в другой комнате тихонько плачет мать. Пол ночи я вертелся с боку на бок. Стоило закрыть глаза, воскрешалось недавнее. И так и эдак проворачивал ситуацию. В бессмысленной сейчас злобе – зубы неистово грызли, жевали и мяли неповинное одеяло. В памяти всплывали лица сволочей. Представлялось, как плюю им в мерзкие морды, пинаю по гнусным рожам, стирая гнусные ухмылки. Воображал, как пальцами впиваюсь в горло, выдавливаю глаза. Кулаки до боли сжимались. Из горла рвалось злое рычание. Тело ломило избытком неистраченного адреналина. Зубы скрипели от желания повернуть время вспять. Но… После драки кулаками не машут…

Проснулся рано, за час до будильника, на улице ещё глухая темень. Удивительно – проспал мало, а хорошо отдохнул, хотя физические кондиции и подводят. От побоев организм отчаянно ноет, слёзно пытаясь сказать, что неплохо бы пролежать весь день. Э, нет! Я после вчерашнего на взводе и точно больше не усну, только изворочусь на отбитых боках. Как неходячий инвалид сполз с кровати, подволакивая ноги дохромал до ванной. Взгляд упал на плоскость зеркала, глаза полезли на лоб. Рука протерла резко расширившиеся органы зрения, даже потянулась за очками, а потом за пультом – чтобы переключить. Какие ужасы сегодня показывают! Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Тут хоть пеняй зеркало, хоть пинай и ногами топчи, а минус десять к харизме! В таком виде приличный работодатель с работы не выгонит, ну и не пустит. Оценил серьёзность ущерба фэйсу – на троечку с минусом, по сравнению с обычным прикидом. Пальцы осторожно подцепили подсохшую кожицу с царапин. Лицо сморщилось от неприятного ощущения. Содрал. Ваткой, смоченной в спирте, стёр выпуклости болячек. Так… Где она? Мамина косметичка… Порылся, пальцы извлекли всякие непонятные штуки, затем нашёл нужное – пудру. Семь минут грима и следы рукоприкладства не так и в глаза бросаются.

Надеюсь, акция одинарная. В наше время – главное не увлекаться с этим. Всё начинается с малого, а то вдруг, понравится, а дальше – больше. Начну красить губы, ходить на каблуках, сменю пол. Больно, дорого и морочно. Соседи – точно не поймут. Дядя Вася ещё на выходе из подъезда лопатой по черепу отоварит и деньги будет не просить, а отбирать. И, вообще, присутствует нехилый риск для жизни, если не сказать больше. На том же автобусном маршруте где езжу и я, контингент особый. Большинство пассажиров – работяги. Как раз возвращаются с ночной смены из арматурных и сварочных цехов железобетонного завода. Вообще, убьют. Там такие экземпляры – голыми руками стальной прут вяжут морским узлом. И это я имею ввиду далеко не только одних мужиков. А что тогда говорить про гопников по пути на работу? Дорога в один конец. Мелькнули образы самого вероятного будущего, как беру ещё один кабальный кредит на операцию и приобретение собственной машины, меняю работу, съезжаю из дома. Пальцы рефлекторно сократились, резко отбив пластмассовую коробочку со всякими женскими финтифлюшками подальше, едва не просыпав. Даже притрагиваться теперь к ней страшно. Нет, пожалуй, поберегу я своё естество, как-то привык к нему, что ли…

После косметико-гигиенических процедур мокро дошлепал до холодильника. Пальцы прихватили за край тарелочку любимых пирожков с картошкой и ледяную бутылку лимонада. Пару минут прогудела микроволновка. Прошел в зал, по пути – щелкнул телевизор. Скрипнуло под костлявым телом старенькое кресло. Полистал каналы. Наткнулся на повторяющееся сумбурное обсуждение трендового астрономического явления. Вспомнил. Вчера женщины с работы, о чем-то таком говорили. Да и Витя залечивал, по-моему. Но я как всегда пропустил мимо ушей. Коллеги меня в свою компанию никогда не брали, поэтому, по привычке, интересовался только тем, что лежало перед носом и касалось непосредственно работы. Да и занят был, по уши. После неоднократной взбучки с головой погрузился в себя, и так и не вынырнул из пучин рефлексии. Своих проблем хватает с избытком.

Рассеянный взгляд сосредоточился на плоскости плазмы. По-моему, первый канал. Большая студия битком полна необычного для ТВ-шоу народа. Две трибуны напротив друг друга, зрительный зал, где на первом ряду – вальяжно расселись эксперты. И ни тебе фриков, ни гомосеков, ни негров, ни даже малолетних детей. Что уже выделяется! И с женским полом напряжёнка, только студентки-практикантки с микрофонами и бегают. Интересно-интересно…

А здесь – экшн! Пришлось даже звук вполовину убавить, настолько острый идёт дискус. Крупным кадром, несомненно, ученый. Сразу видно, отдаленно похож на Эйнштейна. Плюс – глубокие морщины на высоком лбу – словно зеркальное отражение могучих извилин. Пара интеллигентных залысин, почти до самой макушки, какие часто встречаются у учёной братии. Волосяные луковицы словно не выдерживают перегрева мощной мозговой ткани. Профессор усиленно размахивает астрономическими картами, будто шквальный ветер вращает лопасти флюгера. В краткие моменты спокойствия отчетливо видны бледные кисти. Тонкие холёные конечности исходят дрожью в бессильной ненависти. Можно подумать – припадочный. Профессор яростно вещает. Да так, что кажется, как брандспойтом забрызгивает слюной остальных оппонентов, не менее похожих на того же достопочтимого Эйнштейна.