Геннадий Шапиро - Страдательный залог

«– Так кто ж ты, наконец?

– Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо» 9 9 Гете. Фауст. .

– Ты один из НИХ … – Интонационно фраза была, скорее утвердительной, однако в, устремленных на Гончара, глазах Кьяры угадывалась надежда (впрочем, довольно робкая), что ответ будет отрицательным.

Они стояли у входа в его шатер, достаточно просторный и даже, насколько это было возможно, комфортабельный, что, как-то само собой, превратило его в «кают-компанию» их экспедиции. Шатер располагался в центре квадрата, образованного четырьмя палатками поменьше, яркого, «чистого» оранжевого цвета. Метрах в ста пятидесяти была оборудована вертолетная площадка, а над всем этим, блистающий равнодушным великолепием геометрически строгой «необъятности», возвышался заснеженный Кайлас, словно убеленный сединой запредельного, мистического, «нездешнего» знания.

– Был когда-то. – Ответил тот, совершенно не удивившись.

– А теперь?

– А теперь я один из ВАС. Ну может быть, с некоторыми «привилегиями».

– Можешь объяснить? – Слова срывались с ее губ облачками легкого прозрачного пара в разреженном морозном воздухе. «Странно, – подумала про себя Кьяра – но его дыхание абсолютно „бесцветно“».

– Я немного иначе устроен. – Ответил Гончар вслух на ее мысли. – Как видишь, я тоже это умею. Что же до «озвученного» тобой вопроса – попробуй объяснить дальтонику, что такое зеленый цвет. Собственно, именно это мне сейчас и предстоит объяснить вам. Вам всем.

Войдя под своды шатра, они обнаружили «всех» молча сидящими вокруг большого круглого раскладного, но тем не менее, устойчивого стола. Они казались другими. Кьяра уже слышала, что даже несколько часов, проведенные у подножия Кайласа, меняют людей, но не думала, что настолько. Речь даже шла не о них, а о ней самой: не только ВСЕ, но и ВСЁ, даже собственные воспоминания, казались другими. Вечность здесь ощущалась на каком-то первобытном, «субклеточном» уровне.

– И так, господа, судя по, столь не свойственной вашей компании, тишине, вы уже ОЩУТИЛИ магию этого места. Вечность здесь ощущается на каком-то первобытном, «субклеточном» уровне. – Гончар, чуть прищурившись, посмотрел на Кьяру. – Вам предстоит странное, нелепое, героическое действо – стать БОГАМИ. Не поиграться в них, не примерить на себя «функцию» в ролевой игре, а СТАТЬ. Что отличает вас от БОГОВ? Время! Почему Он, говоря о будущем, произносит «сделал», а о прошлом – «сделаю»? Почему так безнравственны Олимпийские боги? Нет, ну в самом деле, вряд ли можно назвать образцом нравственности любвеобильность Зевса или патологическую мстительность Афины. Ответ один – ВРЕМЯ: они изучали его, как вы препарируете лягушек, они понимали его свойства, альтернативность БУДУЩЕГО, а значит, могли оценить последствия своих поступков. Сыновья Зевса стали Героями: выбор Геракла обогатил вашу историю такими понятиями, как благородство и самопожертвование. Превращая одну из сестер Горгон, прекрасную возлюбленную Посейдона Медузу, в страшное чудовище, не уберегла ли тем самым Афина вас от экспансии чудовищ гораздо более страшных, таких как Хрисаор и Герион? Они не учли лишь одного: вы – ЛЮДИ, т.е. нравственность для вас понятие не «природное», а философское. Их поведение создавало прецедент: если похоть свойственна богам, то почему она запрещена мне? Да более того – предаваясь ей, я сам становлюсь БОГОМ! Будущее?! Пусть оно позаботится о себе само: то, что приятно мне здесь и сейчас – нравственно! Да более того – нравственно то, что приятно МНЕ, здесь и сейчас! Чем это закончилось – известно:

«И увидел Господь, что велико зло человека на земле, и что вся склонность мыслей сердца его только зло во всякое время. И пожалел Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем. И сказал Господь: истреблю человека, которого Я сотворил с лица земли…» (Бытие. 6:5—6:7).

Парадокс же заключался в том, что именно отсутствие СОВЕСТИ лишало людей власти над ВРЕМЕНЕМ. Но нашелся один выродок, у которого нравственность была БИОЛОГИЧЕСКОЙ мутацией, да такой сильной, что увидев гибель человечества, хоть и нечестивого, порочного, он не возликовал от своей избранности, а едва не спился от горя. Ной дал начало новой СОЦИАЛЬНОЙ ПОПУЛЯЦИИ. Не то чтобы эта популяция была сильно нравственной, но совершив гадость, человек все-таки знал, что это гадость, а муки совести были не литературным, не абстрактным понятием. Естественно, не у всех, но исключения, пусть и немалочисленные, не представляли собой СОЦИАЛЬНОЙ целостности. Этому способствовало и то, что Он дал вам просто и четко сформулированный нравственный канон – Десять Заповедей… ОН не учел только одного: вы – ЛЮДИ. На рубеже XVIII – XIX веков нового времени возникла новая биологическая мутация, носители которой через сто лет уже составили «новую общность людей», новый социум, вошедший в историю с прилагательным «коммунистический». Наиболее ярко это проявилось в России, не случайно поэтому, что первыми опасность заметили русские писатели. Пожалуй, наиболее точно ситуацию описал Достоевский: «… а эти ведь, о которых Евгений Павлыч говорил, не хотят себя даже считать преступниками и думают про себя, что право имели» 10 10 Ф. М. Достоевский. Идиот. , а один из величайших мыслителей современности (хоть и большой антисемит) Лев Николаевич Гумилев описал происходящее стройной научной теорией. Заслуга Гумилева состоит в том, что он первым определил СОВЕСТЬ не как социальную, а как СОЦИАЛЬНО-БИОЛОГИЧЕСКУЮ категорию Новые мутанты отличались от остальных отсутствием совести, как генетически наследуемого признака. Когда их количество превысило некоторую критическую массу, они составили новый этнос, новый социум, что позволило им заменить нравственность ЗАКОНОМ. Да еще каким: «То, что выгодно „пролетариату“ (сиречь, мне) здесь и сейчас – законно!». Более того: «Законно то, что выгодно МНЕ, здесь и сейчас!». Ничего не напоминает? Замена понятия «приятно» на «выгодно» тоже не случайна: отсутствие совести лишь одно из проявлений общей эмоциональной скудости, что, в сущности, и делало новых пассионариев непобедимыми. Это, кстати, гениально описал Оруэлл. Ситуация с тех пор не стала лучше. Она стала значительно хуже. Новый НРАВСТВЕННЫЙ ЗАКОН уже давно перешагнул границы «одной, отдельно взятой страны», став парольным ключом современного экстремизма: религиозного, этнического – любого. Кто-то уже назвал новых фанатиков «пассионариями» и это правда, как правда и то, что пассионарность сама по себе лишена нравственной составляющей. Это энергия и как всякая энергия, она может быть созидательной, а может и взорвать все с таким трудом созданное. Другими словами, через четыре тысячи лет после Великого Потопа в мире вновь возникло ЗЛО, наполнившееся силой нового пассионарного «цунами», что, как и тогда, способно привести цивилизацию к глобальному краху.