Александр Николенко - Пронзая ткань времени

– Какова наша роль? – задал Джонни интересовавший всех вопрос.

– Я вам официально предлагаю стать первыми в мире темпонавтами, – торжественно объявил профессор.

Курсанты завороженно замерли. Они уже ждали этого предложения, но все равно оно прозвучало для них как гром среди ясного неба. Слишком большое значение имели сказанные Лебедевым слова. Как предложение шагнуть прямо из этого кабинета в фантастику, в невероятный мир увлекательных и опасных приключений, им предлагали стать ПЕРВЫМИ…

Профессор остановился перед курсантами.

– Принято решение сформировать два экипажа путешественников во времени: один основной и второй дублирующий, способный в любой момент заменить основной в случае необходимости. Предлагается в состав основного экипажа включить Михаила Парфененко, Джонни Раиса, Кэти Грин и Маргариту Бонне. Курт Лаубе, Дайрон Берч, Джи Лоу и Амрит Тхакур составят дублирующий экипаж. Если, конечно, вы дадите свое согласие. Распределение по экипажам предварительное и может измениться в ходе подготовки проекта.

Лебедев сделал паузу, дав возможность курсантам осмыслить сказанное.

– Только не предавайтесь эйфории. – Профессор предостерегающе помахал трубкой. – Вы впервые окажетесь в условиях, в которых не оказывался до сих пор ни один человек. Очень опасных условиях. Вы должны уйти в неизвестность и обязательно вернуться живыми.

Профессор сунул трубку в рот, будто собрался закурить. Выглядел он при этом очень значительно.

– Рассказывают, что перед первым полетом человека в космос главный конструктор Сергей Королев предупредил Юрия Гагарина, что никто не знает, как повлияет длительная невесомость на человеческий организм. Мозг мог не выдержать, вестибулярный аппарат выйти из строя. Могла возникнуть невыносимая боль от дезорганизации в невесомости систем человеческого организма.

Лебедев неопределенно развел руками.

– Поэтому Королев передал Гагарину пистолет, чтобы тот мог застрелиться, если возможные боли станут непереносимыми. Это был прыжок в неизвестность. Героический прыжок. К счастью, все прошло хорошо, и мы теперь можем успешно путешествовать в космосе.

Курсанты притихли.

– К сожалению, первые темпонавты окажутся в такой же ситуации, – продолжил Лебедев. – Это тоже будет прыжок в неизвестность. Как ее перенесет человеческий организм, неизвестно. Причем у нас нет абсолютной уверенности, что, отправившись назад во времени, вы попадете именно в наше историческое прошлое. Что вас там ждет, мы точно сказать не можем.

Профессор развел руками.

– Темпонавтам будет предоставлено право на самоликвидацию, если их существование в этой неизвестности станет для них невыносимым.

Профессор внимательно посмотрел на слушателей.

– Кроме того, имеется опасность, что переход к движению в прошлое начнет развиваться нештатно, с проходом точки остановки времени. Это неизбежно приведет к взрыву невероятной силы. Мощность взрыва «Зевса» в этом случае будет эквивалентна взрыву всего американского ядерного арсенала в момент его наивысшей комплектации.

Майкл присвистнул.

– Именно поэтому «Зевс» в момент старта будет отведен от Земли в космос на безопасную дистанцию. В целом мы оцениваем успешность запуска «Зевса» в шестьдесят пять процентов.

– Выходит, шансы выжить при старте у нас будут примерно два к одному, – сделал невеселый вывод Джонни.

– Но и это не все. Я должен предупредить вас еще об одной особенности путешествий в прошлое, о которой вы должны знать, – неумолимо продолжал Лебедев. – Чтобы вам было понятней, приведу аналогию с подводниками. У них действует закон, абсолютно необходимый для обеспечения живучести подводной лодки. В случае аварийной тревоги все переборки лодки герметично закрываются, независимо от того, остались ли в аварийных отсеках люди. Если поврежденный отсек затапливается, люди, оставшиеся в этом отсеке, гибнут. Открывать люк в такой отсек для спасения людей в подводном положении запрещается, так как это может привести к гибели всей лодки.

– Вы хотите сказать, что похожее правило будет действовать и в отношении машины времени? – спросила Джи Лоу.

Профессор развел руками.

– К сожалению, да. Существует вероятность того, что в процессе выполнения задания вам придется контактировать с обитателями прошлого. Исключить это мы не можем. Ваше поведение в прошлом будет регламентироваться специальным Кодексом, который сейчас разрабатывается. Но все предусмотреть невозможно. Существует особый, чрезвычайно опасный вид контактов, это так называемые контакты первого рода, которые могут в своем развитии повлечь за собой катастрофические последствия для нашего настоящего. Вы будете изучать теорию таких контактов позже. Допустим, что темпонавт вольно или невольно начинает выполнять действия, неизбежно ведущие к такому контакту. В этом случае запускается особый протокол, который у нас именуется «протокол 106».

Лебедев вздохнул.

– Ваши действия на поверхности планеты будет прикрывать группировка боевых дронов. Если их автоматика квалифицирует развитие событий как угрозу контакта первого рода по инициативе темпонавта, дроны вместо защиты должны будут уничтожить его самого. Но протокол 106 должен быть санкционирован командиром экипажа. Другими словами, командир в такой ситуации обязан отдать команду на убийство члена собственной команды. Это как закрыть аварийный отсек в подводной лодке. Протокол 106 абсолютно необходим, как это ни печально. Вот так, и вы об этом тоже должны знать.

– Но если темпонавт будет не виноват? Как тогда? – спросила Кэти.

– Мы не можем рисковать, к сожалению. Слишком велика может быть цена реализации контакта первого рода. Что поделаешь, жена Цезаря должна быть вне подозрений.

Курсанты молчали, пытаясь осознать услышанное.

– Вы не должны давать согласие на участие в экспедиции сейчас, – завершил разговор Лебедев. – Вам сутки на размышление. Завтра в 16:00 встречаемся здесь. На сегодня – свободны. Напоминаю о строгой конфиденциальности сказанного.

Явно придавленные обрушившейся информацией, курсанты попрощались и вышли.

Через полчаса Джонни, Майкл, Марго и Кэти сидели за столиком кафе и пили кофе. Их всех мучили противоречивые чувства. С одной стороны, прорывалась эйфория от того, что они оказались на самом острие научного прорыва, и именно им, а не кому-либо еще, было доверено проникнуть в неизведанное. Но инстинкт самосохранения исподтишка заполнял душу холодным страхом: ведь они еще слишком молоды, чтобы умереть, даже и на вершине славы. Жить очень хотелось, хотелось утром проснуться и встретить утреннюю зарю, и чтобы так было вечно. Все было очень непросто. Полные противоречивых мыслей, они молча разошлись…