Евгений Филенко - Галактический консул

— Если я тебя правильно понял, Куртхен, — сказал Маони, — голова у них — в значительной степени дань некой отмершей традиции. Условность.

— И все же дистанционные исследования не дают полной картины, вздохнул Фрост. — Было бы славно добыть хотя бы один экземпляр. И я бы тотчас же покончил бы с этой проблемой.

— Это невозможно, — лязгнул Варданов.

Все посмотрели на него. Ксенолог сидел перед пустой чашкой, уставясь в нее неподвижными глазами.

— Еще молока? — предупредительно спросил Фрост.

— Благодарю, не надо. Кодекс исследовательских миссий позволяет использовать для аутопсии только естественным образом умершие экземпляры. А умерщвлять, либо даже отлавливать разрешено только после заключения ксенолога. Я же своего заключения еще не представил.

— И напрасно, — промолвил Фрост. — В наших общих интересах поскорее завершить миссию, столкнуть отчет Комиссии по внешним ресурсам и заняться серьезным делом. Зачем тянуть? Согласись, Сергей, что здесь не работа, а климатический санаторий. На любителя экзотики… Вот я, к примеру, в следующей декаде предполагаю участвовать в миссии в систему Черный Парус. Там одна планетка с активно-инфернальной атмосферой, из «черного ряда», но заваленная трансуранами в семь слоев…

— Не соглашусь, — сказал Варданов равнодушно. — Мои интересы, очевидно, не совпадают с вашими. Мне представляется, что именно здесь мы заняты самым что ни на есть серьезным делом. Сталкивать что-либо кому-либо я не намерен. И приложу все старания, чтобы Кодекс неукоснительно соблюдался, а программа выполнялась в полном объеме и в соответствии с планом исследований. Здесь после нас людям жить и работать.

— Пардон, — сказал Фрост с неловкостью. — Никто и не спорит. Никто и не собирается урезать программу. Никто и не…

— Да что вы, в самом деле, — сказал Кратов сердито. — Танцуете вокруг да около! Я — драйвер и не подчинен вашему Кодексу. В моем контракте такое подчинение не предусмотрено. Поэтому, наверное, мне можно открыто выражать свое несогласие… — Все с интересом обратились к нему. — Стрелохвосты, равноноги, пчелы… Это животные! И довольно безобразные на вид. Чтобы убедиться в этом, достаточно увидеть их воочию, а не на графиях. Ну где Курт возьмет естественным образом подохшие экземпляры?! Они дохнут внутри улья. А вскрывать улей, разумеется, тоже запрещено Кодексом.

— Еще бы, — сказал Варданов. — Неприкосновенность жилища провозглашена Декларацией прав разумного существа. Представьте, что для нужд экспертизы кому-нибудь придет в голову вскрыть ваш дом.

— В условную голову, — ввернул Маони, ехидно поблескивая глазами.

Фрост опасливо посмотрел на Кратова, будто бы тот уже изготовился посягнуть на Декларацию. Потом неопределенно усмехнулся и стал прибираться на столе.

— Из имевшей место дискуссии можно сделать по меньшей мере один вывод, — произнес Варданов. — Впредь следует в исследованиях отказаться от услуг драйвера Кратова. Он обладает недостаточным опытом, и в нем сильны еще лихаческие рефлексы, что проистекает из его высказываний. Использование его в качестве водителя транспортных средств, помимо корабля, не предусмотрено его контрактом. Но драйвер Кратов сам предложил свои услуги, поскольку был наименее загружен текущей работой.

— И теперь, вероятно, раскаивается, — снова подал реплику Маони. — А «гоанну» он, хочу отметить, водит классно.

— Должно быть, тебе, Сергей, было бы приятнее, если бы Костя сутками бездельничал, у всех путался под ногами и от скуки пакостил по мелочам, сказал Фрост. — Как Никитин на Серой Хризантеме. Помнишь Михаила Фомича Никитина?

— Помню, — сказал Варданов. — Однако я счел бы за благо мелкие пакости внутри корабля, нежели большие неприятности снаружи. У меня сложилось впечатление, что драйвер Кратов в известных обстоятельствах предпочтет стрелять, нежели думать. Особенно если принять во внимание наличие в его распоряжении такого высокоэффективного оружия, каким является фогратор.

«Только бы сдержаться, — думал Кратов, кусая губы. — Только бы снести. Это тебе, звездоход, не пыльные тропинки далеких планет. Это твой старший товарищ, люби его и цени, и целуйся с ним!»

— Ну вот что. — Фрост внезапно возвысил голос и для убедительности грохнул посудой. — Пардон! Оставь парня в покое, Сергей. Надоело тебя слушать. Если хочешь знать мое мнение, ты несправедлив.

— Я только желал бы, чтобы драйвер Кратов осознал всю степень ответственности, лежащую на каждом без изъятий члене исследовательской миссии, — спокойно сказал Варданов. — В иной обстановке я не указывал бы ему на недопустимость всякого легкомыслия. Известно, что передо мной, равно как и перед другими ксенологами миссии, поставлен ряд вопросов, на которые пока ни один из нас не дал аргументированных ответов. Вот эти вопросы. — Он растопырил пятерню и стал аккуратно загибать пальцы. — Зачем астрархам гипотетической цивилизации — если согласиться с предположением о самом факте наличия таковой — понадобилось реконструировать орбиту Псаммы, если они впоследствии не воспользовались плодами своего труда? Куда исчезла эта цивилизация, закончив работу? Наконец, исчезла ли она, а не соседствует ли с нами и поныне? Не воспользовалась ли Псаммой для своих целей недоступным нам образом, отличным от принятой в подобных случаях колонизации либо разработки недр планеты? И не пчелы ли — ибо по большинству иных видов дано отрицательное заключение — являются предполагаемым Чужим Разумом?

Костя тотчас же представил, как пчелы выползают из своего улья и с натужным гудением начинают спихивать Псамму с ее орбиты, упираясь в песок и друг в дружку мохнатыми лапами. Картинка вышла малоубедительной и даже потешной. Костя неожиданно для себя громко хмыкнул и тут же смущенно покраснел.

— Ну какой из пчел Чужой Разум? — в унисон его мыслям усомнился Маони.

— Но мы не можем сейчас утверждать обратное, — сказал Варданов. — Мы не располагаем доказательствами. Вот когда они появятся и буде появятся вообще…

— А по-моему, вы просто нагородили в вашем Кодексе лишнего, произнес Маони недоверчиво. — Не будь у планеты такой орбиты, все виделось бы в ином свете.

— Разумеется, — сказал Варданов. — И нас не было бы здесь, как не было бы самого предмета исследований. Но мы здесь, и дела именно таковы. Жизнь во вселенной — вообще достаточно редкое явление. Поэтому Кодекс налагает особые ограничения на исследовательские миссии в обитаемые миры. В частности, он требует от ксенолога аргументированного заключения о неразумности всякого высокоорганизованного биологического вида на планете. Высокоорганизованного, ибо до настоящего момента ксенологии неизвестны сообщества разумных микроорганизмов. А плазмоиды, если вы вспомнили о них, не обитают на небесных телах…