Эли Эшер - Геном Варвары-Красы, или Пикмалион

Редактор Ксения Зуден

Дизайнер обложки Евгения (9Lion6) Лаврова

© Эли Эшер, 2019

© Евгения (9Lion6) Лаврова, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-0050-4748-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рослый, атлетически сложенный мужчина лет тридцати пяти в белом докторском халате задумчиво подошел к двери в небольшую больничную палату. Он поправил узкие очки в дорогой оправе, провел рукой по коротко остриженным темным волосам и открыл дверь. В полутьме палаты можно было увидеть одинокую койку с женским силуэтом на ней.

Но как только его тень упала внутрь, девушка с ужасом взвизгнула, скинула простыню, оставшись совершенно голой, а затем вскочила на ноги и мощным толчком бросила себя в идущий под низким потолком канал промышленной вентиляции. Через пятнадцать секунд лишь вмятины на жести канала и пыль в воздухе напоминали о её недавнем присутствии. Доктор проводил взглядом удаляющийся грохот.

– Песец, – сказал он сам себе, усевшись на одинокий пластиковый стул между койкой и непонятным устройством, все еще мигающим разноцветными огоньками.

⁂

Сознание возвращалось не сразу, медленно, будто по капле. В полусне Пик бежал с бешено колотящимся сердцем по лабиринту запутанных коридоров и комнат с поворотами, тупиками, лестницами. На него падает тень. «Кошка!» – кричит подсознание, и, перебирая всеми четырьмя лапками, Пик мчится прочь по коридору. Поворот. Еще поворот. Коридор разветвляется в две стороны. На стене закорючки, их много у дылд. Внезапно Пик знает, что закорючки говорят повернуть направо. Он не очень понимает, что такое «направо», но лапки послушно несут его в нужную сторону. И вот прямо перед ним кусочек сыра. Пик хватает его и, забившись в темный безопасный уголок, начинает мелко-мелко грызть, наслаждаясь острым запахом и вкусом.

СЫР! Сознание опять прошибает, как током, оно ускоряется, и сон наконец-то уступает реальности. Странной реальности. Кажется, сидишь в старом мятом мешке от муки. Сыто, пыльно и ничего вокруг. Пик лежал в нелепой позе на спине и не мог шевельнуться. Ужас сковывал все его существо: он потерял хвост, вибриссы, почти всю шерстку, а нос, который раньше был длинным и подвижным, теперь сократился и почти не чувствовал запахов. Пик втянул воздух ноздрями, хоть они слушались! Притупленное, как сквозь старую пыльную тряпку, обоняние принесло еле ощутимые тона дылд – кислого металла и противной жгучей жидкости, которыми всегда так сильно воняло в лабиринте с сыром. Но сыром не пахло! Вообще ничего вкусного!

Щелчок, и Пик почувствовал, что может шевелить лапками и головой. Он напряженно принюхался, прислушался, присмотрелся к окружающему его миру. Это было одно из огромных помещений дылд. И он лежал ровно посередине, там, где в норме прошмыгиваешь побыстрее, если уж никак иначе, и надеешься, что кошки тебя не заметят или смотрят в другую сторону. То, на чем он лежал… «Кровать», – подсказало подсознание. «На них спят дылды», всплыло в подсознании. Но он-то что тут делает??

Внимание переключилось на пищащий куб с бегающими огоньками. Над огоньками шла серия черных закорючек, складывавшихся в текст:

«Человекоподобный андроид Джери, геном Ru-Смо-ВК-13,

АИ на базе лабораторной мыши Джери А1531.»

Пик не знал этих слов и не понимал, как они получились из закорючек, но в человеческих терминах ему на это было, в общем-то, наплевать. А вот «Джери» ему было знакомо и очень приятно. Так говорили дылды, когда брали его на руки, поглаживали по шерстке и давали ему кусочек сыра.

⁂

Прикрытое простыней обнаженное тело клона Варвары-Красы было приковано к больничной койке приборами мониторинга жизнедеятельности на руках-ногах и охватывающим голову обручем меморайтера, работа которого и делала необходимым мониторинг жизнедеятельности. Отсутствие одежды было вызвано вполне прагматическими причинами – так нянечкам и медсестрам было проще ухаживать за живым, но бессознательным телом «спящей красавицы», как прозвал клона обслуживающий персонал. По той же причине и волосы ее были аккуратно заплетены в длинную, тугую светло-русую косу. Волосы ведь росли. Периодически брить голову наголо было слишком хлопотно, а прическа типа каре тут же пошла бы безнадежными колтунами.

Надо сказать, что насчет Варвары-Красы это была не шутка, хотя зачем исследователям приспичило использовать геном из древнего захоронения, найденного на Русской равнине, для большинства в институте оставалось тайной. Но уж что вышло, то вышло. Да и не то чтобы кого это особенно интересовало.

Впрочем, тело с геномом было единственным, что было заимствовано у смоленской принцессы племени кривичей 758-го года рождения. Сознание лабораторной мыши Джери А1531 с добавленными дополнительными знаниями загружалось во вновь выращенный мозг осторожно и медленно, как будто по капле. И вот оно пробудилось…

Бдительная аппаратура еще несколько секунд следила за организмом подопечной и, убедившись, что процесс завершен и все в порядке, отщелкнула обруч меморайтера с головы и браслеты мониторинга на руках и ногах. Завершая процесс, система издала последнее басовитое «биип!» и послала сообщение, которое по электронным нервам человеческой цивилизации отправилось к наблюдающему за процессом врачу. И не только к нему.

В небольшой индивидуальной палате на одного человека царил разгром, скрытый полумраком слабо освещенной комнаты. В центре стояла пустая больничная койка. Простыня была сброшена на пол и присыпана сверху мусором из вентиляции. У белоснежного медицинского прибора, все еще перемигивающегося лампочками, стоял человек лет тридцати пяти в белом халате. Чисто выбритое лицо с аккуратными усами выражало состояние шока, а зеленые глаза с расширенными зрачками за стеклами узких очков в хорошей оправе уставились в отверстие вентиляционной шахты, проходящей под низким потолком. Наконец, он чуть ожил и устало опустился на легкий стул, стоявший у кровати.

– Песец, – сказал он сам себе, – И не только проекту.

Он задумчиво посмотрел на пустую койку, словно надеясь увидеть там что-то другое, потом на вентиляционную шахту.

– Меня убьют, – грустно констатировал он. И, к сожалению, это была отнюдь не фигура речи.

Впрочем, тридцатипятилетний доктор наук и профессор Карен Ахмедович Мамедов был не из тех людей, кто безвольно опускает руки, когда судьбе придет в голову подшутить над ним.