Евгений Филенко - Бой на Калиновом мосту

— А там у вас все так ходят? — осведомилась девушка недоверчиво.

— Нет, не все. Я был экстренно отозван из экспедиции в более ранний период времени, и не оставалось даже времени сменить туалет. Надеюсь, вы отметили также некоторую выспренность моей речи, малоприсущую вашей эпохе?

— Что же послужило тому причиной? — полюбопытствовал Тимофеев невинным голосом.

— И вы еще спрашиваете! — воскликнул Тахион. — Позволено мне будет угнать, что за экзотический раритет украшает ваш стол?

— Это… э-э… пустяки. Амуроскоп. Прибор для поиска идеального партнера по брачному союзу.

— Когда вы впервые пустили в ход сей, с позволения сказать, амуроскоп, — язвительно произнес Тахион, — в нашем институте была объявлена темпоральная тревога первой степени. Ученый совет всю ночь обсуждал последствия утечки информации о будущем и возможные меры по предотвращению подобных инцидентов впредь. Меры, должен заметить, предлагались самые жестокие…

— Еще чего! — возмутилась Света. — Так мы вам и дали Витю в обиду!

— А как вы думали? Эксперименты уважаемого коллеги Тимофеева нарушают основополагающее правило Кодекса о темпоральных контактах — правило ретроспекции. Никто не должен знать своего будущего, ибо действиями по его изменению, как умышленными, так и непреднамеренными, он нарушает естественный ход событий и наносит вред потомкам. Согласитесь, что права вредить нам собственным детям никто не давал.

— С какой стати я буду пытаться изменить будущее? — возмутился Тимофеев. — Что уж я, ничего не соображаю, по-вашему?

— Извольте пример, — заявил Тахион. — Вам достоверно известно, что завтра в двенадцать часов тридцать минут на перекрестке улицы Ленина и Комсомольского проспекта вас собьет легковая машина, шофер которой скроется с места происшествия. Неужели вы в этот день высунете нос из дома?

— Если надо для будущего — высуну, — решительно ответил Тимофеев. — И ступлю на перекресток ровно в двенадцать тридцать.

— А вы, моя славная Света, позволите ему это?

— Не знаю… — с сомнением промолвила девушка и зажмурилась. — Ужасно. Даже представить невозможно!

— Так-то. Казалось бы, что плохого, если вы избежите печальной участи и будете продолжать свое навязанное истории существование? Но автомобиль, жертвой которого вы не пали, продолжит свои путь, а спустя несколько часов его пассажиры совершат новое преступление. И погибнет другой человек — не вы. А он — прямой генетический предок ученого, открытие которого в области энергетики навсегда избавит человечество от необходимости в экологически безнравственных методах поддержки своей жизнедеятельности. При естественном же развитии событий преступники были бы задержаны постом автоинспекции спустя полчаса после вашей смерти в отделении реанимации… Я умышленно рисую столь мрачную картину, чтобы вы достаточно уяснили свою ответственность перед будущим. В случае с вашим печальной памяти реструктором была объявлена темпоральная тревога второй степени, но вы счастливо избежали удела злого гения, одновременно сконструировав аларм-детектор…

— Так вот почему вы донимали Витю своими придирками, — покачала головой Света.

— Прошлой ночью ученый совет пришел к выводу, что несколько имен, выведанных вами у будущего, вреда магистральной ветви истории не нанесут. Но вы на этом не остановились. Вы переименовали свой, если допустимо так выразиться, амуроскоп в темпороскоп и решили заняться преступным зондированием нашей эпохи. И вот я здесь, чтобы убедить вас не делать этого.

— Успокойтесь, — произнес Тимофеев. — Выпейте чаю. Попробуйте варенья. Света сама варила, правда — в том году, но свежее пока не подоспело: жаль переводить на него ягоды.

— Легко сказать, — горестно усмехнулся Тахион. — В институте тревога третьей степени, директор с утра погрузился в медитацию, чтобы избегнуть инфаркта, спецгруппа по темпоральным акциям в полной выкладке не слезает с ретромотивов, готовая в любой момент кинуться на уничтожение этого вашего… темпороскопа. Мне стоило немалых трудов добиться возможности переговорить с вами. Все хорошо понимают вашу неосведомленность в законах темпонавтики, верят в вашу добрую волю… мы вообще с сыновней любовью относимся к вашему времени. Но случай из ряда вон выходящий. Я уже три дня как дедушка и даже еще не видел собственную внучку! Бросил все, нырнул к вам, думал — опоздаю, — он снова усмехнулся. — И уже нарушил правило ретроспекции.

— Как это? — сочувственно спросила Света.

— Узнал о будущем маленькой Астридочки из ваших уст. И принужден буду подвергнуться добровольной гипноблокаде, иначе меня отстранят от работы в институте. Кодекс — дело серьезное.

— Ну и напрасно вы так переполошились, — сказал Тимофеев и с аппетитом откусил бутерброд. — Я и не собирался пускать темпороскоп в ход. Очень надо…

— У-у, какая жалость, — разочарованно протянула Света.

— Простите мое недомыслие, — настороженно спросил Тахион, — но зачем же вы его создали?!

— А вот зачем, — сказал Тимофеев. — Чтобы заполучить вас ко мне в гости.

— О святая наивность! — вскричал Тахион. — Скорее вы заполучили бы старшего инспектора из спецгруппы по темпоральным акциям, который под невинным предлогом незаметно убрал бы из вашей памяти всякие воспоминания о темпороскопе, а взамен влепил бы туда гипноблок, пробуждавший бы у вас зубную боль при малейшем поползновении зондировать будущее.

— Не знаю, не знаю, — улыбнулся Тимофеев. — Однако же вы здесь, и мой расчет оправдался.

— Просто вы воспользовались моим добрым к вам отношением, — упрекнул его Тахион.

— Не сердитесь. Я только объясню вам кое-что, и мы расстанемся. А темпороскоп заберите, если вам нужно. Или давайте я его при вас разберу, там ценные детали.

— Подождите! — забеспокоилась Света. — Ничего не объясняйте, пока я свежий чай не заварю.

И она улетела на кухню.

— Вы действительно хотите посвятить Светлану в свои секреты? — осведомился Тахион.

— В этом нет необходимости. Зондируя ваш век амуроскопом, я преследовал единственную цель — найти девушку по имени Вика. Ту, что хотела очаровать меня на испытаниях реструктора.

— Вику? Но… Впрочем, продолжайте.

— Отчасти своего она добилась. Но жертвой стал не я. У меня есть Света. Пострадал мой лучший друг Николай Фомин.

— Помню, как же. Весьма достойный молодой человек.

— И я пообещал Фомину помочь. Своим амуроскопом я хотел доказать ему, что они не подходят друг другу. Так оно и вышло. Но это его не убедило, и он переживает по-прежнему. Я ничего у вас не спрашиваю о ней — правило ретроспекции, — но прошу лишь об одном: пусть она еще раз наведается в наше время. Фомин расскажет ей о своих чувствах, а уж она даст ему прямой ответ, я догадываюсь, что Фомину не станет легче от этого ответа, но по крайней мере в этом вопросе у него будет полная определенность.