Брайт Камли - Поход

На ночь расположились обычным лагерем: повозками обозначили круг, в центр загнали стадо жертвенных ягнят, а вокруг пауки натянули заградительную паутину. Спать укладывались, кто как хотел: те, что не привыкли к кочевой жизни, улеглись в кибитках, остальные — прямо под открытым небом. Баст положил под голову седло, лег на траву и завернулся в плащ. Жизнь во дворце не отучила его от степи. Лежа на спине и глядя в высокое звездное небо, он опять вспомнил детство и подумал о том, что в степи он испытал очень много горя и бедствий. И все равно, теперь вспоминается все только хорошее, а сама степь кажется старым, добрым и верным другом.

Первые три дня путешествия прошли спокойно и однообразно. Отряду несколько раз встречались отдельные племена, которые вели себя довольно мирно и дружелюбно. Люди, привыкшие к степи, похоже, наслаждались дорогой, остальные смотрели на все с интересом и любопытством.

На четвертый день степь стала сходить на нет. Начались предгорья Цветных гор. Трава становилась все ниже и сочнее. Тараканам это нравилось, а церокомам не очень: они не только не любили сочной травы, она была им просто вредна. Начали попадаться пока еще редкие деревья. Чуткий нос Баста почувствовал запах влаги. Скоро они дойдут до родника, с которого начинается небольшой ручей, бегущий до самого Священного озера. Это было очень кстати: запасы воды подходили к концу.

В последние недели сны Баста почти не тревожили, ночи проходили необычно мирно и спокойно. Это придавало уверенности в том, что он правильно сделал, отправившись сюда — видимо, именно этого и желала Великая Мать.

Правда, жрецы несколько раз подходили с разными вопросами. Их очень интересовало, почему они так срочно и в неурочное время едут поклоняться Матери, будет ли чем-то отличаться ритуал жертвоприношения от обычного. В конце концов, Баст довольно резко ответил, что он просто хочет побыть в сени Великой Матери, а ритуал жертвоприношения никогда не менялся прежде, и с чего бы ему меняться именно теперь. Верховный жрец после этого явно обиделся, но Баст не стал обращать на это внимания. Он достаточно силен, чтобы легко игнорировать такие мелочи.

Жрецы издавна не желали мириться со своем второстепенным положением и постоянно пытались заполучить в свои руки побольше власти, выделиться в качестве основных любимчиков Богини. Каждый раз, когда они заходили слишком далеко, Баст резко их одергивал. На какое-то время те притихали, но потом опять исподволь продолжали начатое.

Утром неподалеку появились крупные мушиные стаи. Поначалу вполне мирные фруктовые малышки — но вскоре на границе лагеря зажужжали левкосписы — небольшие, примерно три четверти метра в длину, твари с двумя парами крылышек. Мушки эти обладали, похоже, коллективным разумом, но в самом зачаточном виде. Борьба с большой стаей обычно сводилась к тому, чтобы ранить как можно больше мух. Боль каждой отдельной особи передавалась всем прочим, в определенный момент становилась для них нестерпимой, и стая отступала. Левкосписы на лету наносили укус и вырывали небольшой, примерно сантиметр в диаметре, кусок плоти. Если их не отогнать — муха могла сожрать заживо кого угодно. Плотная кожаная одежда, правда, защищала от укуса, но полностью в нее закутаться все равно невозможно.

Первым со стаей столкнулся сторожевой отряд, но предупредить остальных он уже не успел. Путники узнали об опасности, только заметив странные действия передового отряда — те гарцевали на месте и рубили воздух саблями. Затем стая ринулась на основной караван.

Пауки дружно испустили парализующий импульс, но левкосписы только слегка снизили скорость. Однако и этого оказалось вполне достаточно, чтобы первый залп лучников получился удачным, уничтожив несколько десятков врагов. Остальная стая, казалось, не обратила никакого внимания на погибших сородичей и продолжила нападение.

Жрецы поспешили спрятаться в кибитках: повозки покрывались плотной тканью из прочных нитей паутины, которая лекосписам была не по зубам. Воины, приготовив щиты, успели сделать и второй залп.

После этого стая набросилась на путников. Воины закрывались от жадных тварей щитами и рубили их саблями. Мухи зависли над головами, но к этому моменту они уже потеряли почти половину своей численности. Несмотря на такую высокую цену, хищники никак не хотели расставаться со столь желанной добычей.

Пауки, сбившись в кучу, посылали парализующие импульсы, и для них летающая стая была уже не страшна: в такой близости от восьмилапых, мухи не могли им сопротивляться и сами становились добычей.

Левкосписы продолжали нападать, пока на землю не упал последний разрубленный хищник. Отряду пришлось задержаться, чтобы собрать застреленных и разрубленных насекомых: свежее мясо в пути не помешает. Пауки упаковали в коконы только свою добычу, парализованную, но живую: мертвечиной они брезговали.

Погрузив этот неожиданный запас продовольствия в кибитки, путники продолжили путь. Потерь не было — всего около десятка легкораненых, которым пауки сразу же наложили повязки из паутины.

Схватка напомнила путешественникам о других опасностях леса, и теперь они стали более внимательными. С каждым шагом чаща становилась все гуще, и хотя опасностей прибавилось, Баст, рассчитывая на свой опыт, разрешил части пауков пойти лесом, параллельно дороге, и поохотиться. В случае нападения хищников, оставшихся пауков вполне бы хватило для излучения парализующего поля. Но до самого вечера больше ничего не случилось.

Во время этой ночевки все почувствовали, что до Священного озера уже недалеко: всю ночь впереди вспыхивали разноцветные сполохи, а в ушах то и дело раздавались странные и непонятные звуки. Из леса тоже слышались разные шумы, происхождение которых определить было очень трудно. Может быть, это были и естественные звуки леса, но, вполне возможно, что за всем этим скрывались Священное озеро и Великая Мать.

К вечеру шестого дня пути отряд увидел впереди голубые просветы озера. Путники разбили лагерь в полукилометре от Великой Матери, решив приношение жертв и обряд поклонения провести на следующий день. После ужина, когда большинство паломников начали готовиться к отходу ко сну, Баст, приказав охранникам оставаться в лагере, пошел вдоль берега озера в сторону Богини. Темнота сгущалась очень быстро, вода с такой же стремительностью меняла свою голубую окраску на темный аквамарин. В воздухе стоял сладковатый запах осенних цветов.

Не доходя метров десять до Великой Матери, правитель опустился на большой валун, на котором уже не раз сидел, когда посещал эти места. Иногда в такие моменты Великая Мать удостаивала его своей беседой. Пытаться же заговорить с Великой Матерью самому было бессмысленно — она сама решала, с кем и когда вступать в контакт. Так случилось и на этот раз.